Сегодня у нее нет эфиров. А Киллиан уже взрослый мальчик, она просто пошлет ему СМС, чтобы он не ждал ее сегодня. Сошлется на важное дело, без объяснения причины. Наверняка он будет даже рад ночевать один, подростки это любят. Это был последний аргумент в ее пользу, и, хотя в глубине души она знала, что он был притянут за уши, ею уже завладела решимость.

Развернувшись, она уверенно зашагала в сторону городского отеля Слайго.

* * *

Администратор на ресепшен уже сменился. По всей видимости, девушка только что приняла ночную смену. Она выглядела бодрой и свежей – наверное, как часто делала и Сьюзан, спала весь день. Это даже было на руку. Можно не объяснять причины того, почему спутница полицейского неожиданно вернулась и желает остановиться в номере бывшего постояльца, чье дело расследует полиция.

За спиной у девушки – ровные ячейки с полочками для корреспонденции и ключами, каждый из которых венчала деревянная плашка с номерком. Как ни странно, ключей, а значит и свободных номеров, было довольно много. Номер Питера Бергманна тоже оказался свободен. Двести одиннадцатый, эти цифры крепко засели в голове Сьюзан. На просьбу провести ночь именно в нем девушка никак не отреагировала. Что, впрочем, было объяснимо. В номере не произошло ни преступления, ни убийства. В нем всего-навсего жил мужчина, который выселился безо всяких неприятностей. Обычная гостиничная история. С той лишь разницей, что он умер в ту же ночь.

К счастью, у нее в сумочке был паспорт, и вскоре Сьюзан получила на руки ключ от номера 211. Второй этаж, почти в самом конце коридора с втрамбованным под плинтус красным ковролином. Она зашагала вдоль темных от времени деревянных дверей, не услышав при этом ни звука. Девушка вздрогнула, когда мимо нее прошла горничная, и запоздало кивнула ей. Да, звукоизоляция в коридоре была выше всяких похвал, интересно, как с этим обстоит дело в самой комнате?

Она отперла ключом свою дверь и осторожно шагнула внутрь, словно призрак бывшего постояльца мог рассердиться на нее за то, что она ведет себя так нахально. Но в комнате царила полная тишина. Пахло сыростью, она смешивалась с сильным амбре освежителя воздуха и химии для уборки. Вот он, прямо перед ней. Номер, в котором провел свои последние дни Питер Бергманн. Небольшая и уютная комната. Приземистые потолки, мебель поставлена тесно, как, впрочем, и во многих отелях Ирландии. Темно-синие стены, застеленная большими подушками и одеялом высокая кровать без ножек. Небольшой комод с узкими ящиками, которыми в гостиницах никто не пользуется, почти упирается в изножье. Два торшера, верхний свет отсутствует. Обычный номер, ничего особенного. Хотя наверняка ему здесь было комфортно. Пусть бы это было так!

Сьюзан присела на кровать, но не смогла заставить себя снять даже ветровку и легла на покрывало прямо так. В ту же самую минуту она осознала, что только что заплатила сорок евро за то, чтобы провести ночь в гостинице безо всякой на то причины. Какая глупость! Хотя все же нет, причина была. Сьюзан нужна правда. А правда – особенно если ее усиленно скрывают – не очень торопится выйти на поверхность. Иногда ее приходится добывать, словно драгоценный металл, отсеивая тонны побочного материала. «Но его тут нет», – запоздало осознала она. Это просто номер. Номер, в котором жил человек, от которого здесь ничего не осталось.

Она закрыла глаза. А что, если она права? Есть ли шанс на то, что полицейские упустили какую-либо деталь? Маловероятно, но попытаться стоит. Что, если она найдет тот самый голубой пакет? Вот это была бы находка. Она чувствовала, что именно он – ключ ко всему. Ни на одной из фотографий она так и не смогла разглядеть логотип либо название магазина, из которого он был. Помнила лишь его форму – обычный прямоугольный, непрозрачный, довольно крепкий на вид. Достаточно плотный, чтобы сквозь него можно было лишь условно разглядеть форму содержимого.

Сержант Дэли показывал ей несколько фотографий, сделанных с камер видеонаблюдения. И она заметила, что никогда пакет не был одинаков по форме, словно каждый раз Питер Бергманн клал в него что-то иное. Казалось, что он выносил вещи из комнаты, старался избавляться от них. Но зачем или почему человек может избавляться от собственных вещей, да еще и таким странным образом?

Был ли Питер Бергманн барахольщиком, которому в один день наскучили его принадлежности? Вряд ли. Странность заключалась в том, что в такой маленький пакет не поместился бы даже свитер. Нет, вещи, которые он выносил в пакете, были небольшими. И наверняка весьма ценными. Будь это просто мусор, Питер Бергманн оставил бы его в мусорном ведре номера или выбросил в ближайшую урну возле отеля. Нет, что-то иное, гораздо более важное было в этих пакетах или пакете. Вполне вероятно, что это был один-единственный пакет. Но тогда получается, что Питер Бергманн вытряхивал вещи там, где не было камер видеонаблюдения, и, сложив пакет в несколько раз, возвращался в номер? Она никак не могла собрать детали этого пазла воедино и вздрогнула, когда в дверь постучали. На секунду мелькнула мысль, что сержант Дэли как-то узнал о ее пребывании здесь и пришел пожурить за самоуправство.

– Кто там? – выкрикнула Сьюзан, подходя к двери без глазка.

– Горничная, – раздался бодрый голос, и Сьюзан выдохнула, открывая дверь.

– Вы уронили это, – произнесла светловолосая женщина средних лет и с улыбкой протянула Сьюзан лист бумаги.

– Ах да, благодарю, – взяла она из рук снимок, на котором был изображен Питер Бергманн на пляже, и собиралась было закрыть дверь.

– Пугливый мужчина, – вдруг произнесла горничная с сильным славянским акцентом, кивая на лист бумаги в руках Сьюзан.

– Простите? – замерла она.

– Очень пугливый мужчина, – повторила женщина. В коридоре второго этажа было по-прежнему тихо. Постояльцы, если и обитали здесь, ушли в свои номера. Сьюзан сделала шаг назад и поманила за собой горничную.

– Прошу, зайдите.

Та послушалась.

– Что вы знаете об этом мужчине? Я заплачу. Двадцать евро.

– Я испугать его. Когда убирать номера, постучать. Никто не ответить. Я думать, что мужчина уехать, тогда я зайти сюда. Думаю, что никого нет. Мужчина был тут. Стоять перед стеной, смотреть на стену. Ничего не делать.

– Питер Бергманн стоял здесь, возле этой стены? – она подошла к комоду напротив кровати.

– Нет, здесь, – горничная подошла к противоположной стене.

– Но она пустая. Здесь ничего нет. Что же он делал?

– Я спросить: «Надо убирать?» Он испугаться. Смотреть на меня, что я вор или преступник, когда я открыть дверь. А потом видеть меня и улыбаться.

– Он обрадовался, увидев вас? Но почему?

– Он думать, я плохой, а я только убирать.

– Вы думаете, он ждал кого-то, кого опасался?

Горничная пожала плечами.

– Сначала испугаться, а потом улыбаться, – повторила она и тоже заулыбалась, словно описывала обыкновенную шалость своего племянника.