Боровицкий невесело усмехнулся.

– О, история совсем простая. Игорь Кириллович Горгадзе,про себя его называю «творческая личность», болен, причем давно и неизлечимо. Унего был выбор – либо провести остаток жизни в больнице, либо здесь. Вы самивидите, что он выбрал.

– А вы здесь при чем? – спросила внимательнослушавшая Даша.

– При том, что я тоже творческая личность, –невесело усмехнулся Боровицкий. – Мы с этим господином пару раз пересекалисьв его прошлой жизни, и я видел образцы его творчества. Не сочтите за грубость,но – бред сивой кобылы. Причем бред, выдаваемый за нечто новое, чего еще никтодо господина Горгадзе не писал. Назвал он свои произведения фантастическойпоэзией в прозе. Я из всех его опусов запомнил только одну фразу: «В моментдуховно-творческого экстаза возникают квазифаэзы сущего». Вот сколько летпрошло, а сидят в голове его дурацкие квазифаэзы, причем сущего, и всетут! – Петр Васильевич замолчал, припоминая что-то, потом встрепенулся: –Да, так я отвлекся. В общем, когда я здесь появился, он меня узнал и воспылалко мне ненавистью, замешенной, как вы понимаете, на зависти. Боже упаси оттакой гремучей смеси! Прибавьте сюда его нереализованные творческие амбиции плюстяжелую болезнь – и вам многое станет понятным. Ну и к тому же я повел себя припервой нашей встрече не совсем деликатно – попытался не обращать на неговнимания, что для него – как нож по горлу, ведь он же всю свою жизнь только иделал, что безуспешно пытался привлечь к себе внимание. Есть и еще один момент,совсем уж нелепый и притом интимный. В пансионате живет милейшая женщина –некто Красницкая, я вас с ней познакомлю при случае. Господин Горгадзе за нейне то ухаживал, не то собирался ухаживать, а тут появился я. И как любой новыйчеловек в таком небольшом и, по сути, замкнутом коллективе, возбудил всеобщийинтерес. А уж с Красницкой мы вообще много времени провели в беседах. Вот это,я полагаю, и стало последней каплей – Горгадзе в отношении меня стал совершенноневменяем. Да вы и сами видели…

Боровицкий вздохнул, покачал головой, и некоторое время онисидели молча. Потом Даша попрощалась и побрела за Прошей, обдумывая рассказПетра Васильевича. Какая-то в нем была несостыковка. Что-то царапнуло слух, какневерно взятая нота, но что именно, она никак не могла уловить. Даша покачалаголовой, погладила Прошу по лоснящейся черной шкуре и быстро пошла к выходу излесопарка, не замечая, что вслед ей смотрят две пары внимательных глаз.

– Лидия Михайловна, разрешите?

В дверь просунулась голова главврача.

– Да, Борис, входите.

Раева с неудовольствием посмотрела на Денисова. Ну как можнотак себя запускать! Животик свисает, верхняя пуговица рубашки расстегнута, да исаму рубашку не мешало бы погладить. А ведь у человека жена есть! Еще и небрит…

– Что-то случилось? – поинтересовалась она, видя,что Денисов молчит.

– Не то чтобы случилось, Лидия Михайловна, –замялся главврач.

– Тогда в чем дело?

– Да писатель, Боровицкий…

– Что с ним? – резко спросила Раева.

– Он по всему пансионату таскает за собой какую-тодамочку. Вы с ней, по-моему, уже познакомились…

Денисов вопросительно посмотрел на управляющую, но лицо тойбыло совершенно непроницаемо.

– В общем, не нравится мне все это, – выпалил он вконце концов.

– Что именно вам не нравится, Борис? – уточнилаЛидия Михайловна.

– То, что они пытаются тут что-то разнюхать. Спациентами разговаривают, смущают их. Десять минут назад Горгадзе вывели из себя,он чуть сознание не потерял. Прибежал ко мне – у него пульс зашкаливает! Вобщем, подозрительно. Что за дамочка? Может быть, журналистка, а вы самизнаете, какие сейчас журналисты пошли. Что-нибудь выведают, и давай в газетырасписывать! А нам с вами скандалы ни к чему.

– Вы полагаете, у нас есть что выведывать иразнюхивать? – вскинула брови управляющая. – И какие могут бытьскандалы, связанные с нашим пансионатом?

Денисов замолчал и пристально посмотрел на нее. Но лицоРаевой оставалось по-прежнему непроницаемым, и он стушевался.

– Да я… в общем-то, просто так… – забормоталон. – Предупредить хотел… А то мало ли что…

– Спасибо за заботу. – В голосе Лидии Михайловныпрозвучал едва уловимый сарказм. – Думаю, ничего страшного от визитов этихпосетителей не случится.

Главврач кивнул и бочком протиснулся в дверь. Раева подошлак окну и внимательно осмотрела все скамеечки, на которых грелись ее подопечные.

– И потом, – задумчиво произнесла она вслух,словно продолжала разговаривать с Денисовым, – была ли у нас возможностьотказать Боровицкому в его просьбе? Вот в том-то все и дело…

Лидия Михайловна причесала перед зеркалом волосы, поправилаброшь на блузке и вспомнила, что Ангел Иванович сегодня каким-то образомухитрился пройти мимо охраны и спрятаться в лесопарке. Охранник клялся ибожился, что не пропускал никого из пациентов в лес. Значит, старик нашелкакую-то лазейку.

Раева вызвала двух охранников и приказала тщательноисследовать ограду вокруг всей территории пансионата.

Уже ложась спать, Даша вспомнила, что забыла пригласитьБоровицкого в гости. «Ладно, приглашу завтра, – решила она. –Главное, чтобы он пришел». К тому же Олеська принесла из школы пару историй,которыми Даше не терпелось поделиться с Петром Васильевичем, – у нее вообщевошло в привычку пересказывать ему какие-то забавные мелкие происшествия илисоветоваться по разным поводам.

Однако на следующий день лил такой сильный ливень, что они сПрошей просидели все утро дома. А в среду ее опять попросили провести занятие уБарсуковых с утра. На сей раз Инны Иннокентьевны в квартире не было, поэтомуурок вышел если не образцово-показательным, то просто хорошим. В четверг тучинад Москвой и Подмосковьем наконец разошлись, и обрадованная Даша побежала влесопарк, надеясь увидеть Боровицкого на старом месте. Но под сосной былопусто. Немного огорчившись, Даша полезла в дупло и сразу наткнулась на записку.Пару раз она прочитала ее и повела взглядом вокруг. День, назначенныйБоровицким для встречи, был четверг.

«Заболел, – мелькнуло в голове у Даши, – илиопаздывает». Но последнюю гипотезу она сразу же отмела – за все то время, чтоони встречались, старик не опоздал ни разу, он всегда ждал Дашу, приходя ксосне до десяти часов. Растерянно поглаживая Прошу по гладкой голове, она обругаласебя за то, что за все время знакомства не догадалась попросить номер телефона.И тут же с укором сказала себе: «А ведь он на прошлой неделе плохо себячувствовал…»

Она пошла с Прошей в сторону пруда, но на душе оставалоськак-то неспокойно – даже прогулка по солнечному лесу не доставляла ей никакогоудовольствия. «Надо же, – размышляла Даша, – ведь гуляю же я безБоровицкого три раза в неделю, и ничего, а стоило ему один раз не прийти вобещанный день, как тут же настроение испортилось». Она обошла пруд безо всякойохоты, свернула на какую-то дорожку и побрела по ней, не замечая, куда идет. Нокогда через пятнадцать минут перед ней показался светло-голубой корпус заоградой, она почти не удивилась. «Может быть, Раева даст мне его телефон?» –подумала она, проходя в ворота и беря пса на поводок.