«Смерть ходит за мной по пятам так непринужденно, чтовременами мне даже становится смешно. Нет-нет, никакой старухи с косой и прочейбессмысленной атрибутики вроде черной мантии до пола. Скорее кружевной зонтикили букетик цветов… со вкусом подобранный плащ… Поэтому иногда мне кажется, чтона меня в солнечный день падает тень. Или запах цветов, почти неуловимый,появляется где-то совсем близко. Или шуршание плаща раздается на совершеннопустой лестничной клетке. В такие секунды я резко начинаю ощущать смысл слов,которые бездумно произношу, – например, лестничная клетка. И я внутрилестничной клетки, за решеткой. Не хватает только дрессировщика, который войдетс кнутом и выведет меня на арену.

Жаль, что я не верю в Бога, – так было бы гораздо легче.И еще жаль, что мое дело останется незаконченным. Если только мне не удастсянайти человека, который закончит его за меня.

Но тут возникает небольшая моральная дилемма, правда? Ведьесли я все-таки найду его, то дама с букетиком, под кружевным зонтиком, вхорошо пошитом плаще будет ходить уже за ним. С одной стороны, не очень хорошо.С другой стороны, для меня к тому времени это не будет иметь ровным счетомникакого значения.

А раз так – нужно его найти».

Даша гуляла по лесу, с наслаждением вдыхая упоительный запахсосен и травы. Август выдался холодным и дождливым, и Даша с грустью думала отом, что коротким летом не удалось в этом году полностью насладиться. Носегодняшний день был ласковым и теплым. «Счастье какое, – вздохнула Даша,вертя в руках пахучую сосновую веточку, – в кои-то веки не нужно Прошкумыть». Словно услышав ее мысли, Проша обернулся и посмотрел на нее долгимзадумчивым взглядом.

– Иди, иди, – махнула ему Даша. – Нечего менягипнотизировать. Еще пять минут – и домой!

Проша гулко гавкнул, повернулся и неторопливо засеменил поросистой траве. Еще некоторое время Даша глядела ему вслед, одновременноразмышляя: на завтрашнее утро назначены занятия, которые нужно хорошенькораспланировать.

Впереди раздался собачий бас, быстро выведший ее иззадумчивости. «Опять бомж», – решила Даша и ускорила шаг. Но Проша, обычноот души облаивавший любого человека, от которого пахло спиртным, неожиданнозамолчал. Обогнув кусты, она увидела, что пес стоит на тропинке, наклонивголову и изучая человека под корявой раскидистой сосной.

– Не бойтесь! – крикнула Даша еще издалека,разматывая на ходу поводок. – Он не кусается.

– А я, сударыня, прекрасно вижу, что он некусается, – ответил звучным голосом человек под сосной. – По-моему,вполне благовоспитанный пес флегматичного темперамента.

Даша подошла поближе и теперь смогла разглядеть обладателязвучного голоса. Это был высокий сухопарый старик в сером костюме, на вид летсемидесяти, с пушистыми белыми усами над верхней губой и гладко выбритымподбородком. Подойдя к нему, Даша уловила легкий запах одеколона, мгновенновызвавший воспоминания из далекого детства: она маленькая сидит у деда наколенях, завороженно рассматривая сказочную, волшебную шкатулку. По крышкешкатулки скачут три коня с развевающимися гривами – белый, черный и красный, аза ними, в шкатулочной дали, встает изумрудный лес. Шкатулка черная, гладкая,пахнет лаком, но внутри – какое разочарование! – лежат всего лишь скучныемаленькие книжечки в красных и зеленых обложках, какие-то документы да паразапасных ключей от входной двери.

Воспоминание в долю секунды промелькнуло в Дашиной голове,пока она рассматривала старика с пушистыми усами.

– А вы хорошо разбираетесь в собаках? – спросилаона, улыбнувшись. Старикан ей понравился.

– Я хорошо разбираюсь в хозяевах, – усмехнувшись вусы, ответил тот. – Иногда, знаете ли, достаточно увидеть хозяина, чтобырассказать о характере его пса.

– Не может быть, – рассмеялась Даша.

– Может, сударыня, уверяю вас, может. Вот, например,иногда в дальней части парка, там, где детская площадка – знаете? – явстречаю мужчину с двумя таксами. Вы, может быть, их тоже видели.

Даша неопределенно кивнула, с интересом ожидая, чтонезнакомец скажет дальше. Хозяин такс жил двумя этажами ниже ее, и о характереего псов она имела полное представление.

– У такс ведь обыкновенно какой характер? Правильно,независимый и самолюбивый, – продолжал старик. – Так вот, с этимидвумя таксами я близко не знаком, но готов заложить свою вставную челюсть, чтоони совершенно инфантильны и подавлены хозяином. Более того, и чувство юмора,присущее многим представителям этой чудной породы, у них отсутствует. Вот неулыбаются они – и все!

Даша подозвала Прошу и наклонилась над его ошейником,стараясь скрыть удивление. Старик на редкость точно описал обеих несчастныхживотин, которые были так забиты хозяином, что боялись гавкнуть лишний раз.Хотя вполне возможно, пришло ей в голову, что старик просто хорошо знает всехтроих.

– А вот сейчас вы подумали, я вижу, – раздался у неенад ухом голос, – что я с собачками и раньше встречался и с их хозяиномтакже. Нет-с, уверяю вас, не встречался и близко не общался. Так что выошибаетесь на мой счет.

Даша подняла глаза на старика, и выражение ее лица былотакое, что тот расхохотался.

– Сударыня, я не читаю мысли, – покачал он головойс довольной усмешкой.

– Но тогда как же… – растерянно начала Даша.

– Как я узнал? Немного наблюдательности, вот и все.Собственно говоря, у большинства людей мысли идут по стандартному варианту –удивление, недоверие, потом настороженность. И вы не явились исключением.

– Просто вы так точно описали, – пробормоталаДаша, смутившись. – Вот я и подумала…

– Не стоит извиняться, – великодушно махнул рукойстарик, хотя она и не думала этого делать. – Между прочим, по любой собакеточно так же можно определить и характер ее хозяина, но об этом мы с вамипобеседуем в другой раз. Да, прошу меня простить великодушно: я же непредставился. С вашего позволения – Петр Васильевич Боровицкий.

Он слегка поклонился Даше и, взяв ее руку, галантно прижалсяк ней губами. Оторопев от неожиданного и непривычного для нее жеста, Дашатолько почувствовала, как мазнули по руке пушистые усы и еще сильнее пахнулостарым, давно забытым запахом мужского одеколона.

– Даша, – выговорила она. – То есть ДарьяАндреевна.

– Разрешите, Дарья Андреевна, предложить вам небольшуюпрогулку по парку, – предложил Петр Васильевич. – Если, конечно, васне слишком обременит в качестве спутника такая трухлявая развалина, как я.

Даша совершенно искренне запротестовала, причем сразу противвсего: и против «обременит», и против «трухлявой развалины», но тут заметилаискорки в глазах старика. «Елки-палки, да он ни секунды в моем согласии и несомневается! – поняла она вдруг. – И развалиной себя не считает, ивообще вертит мной, как захочет!» От такой мысли Даша рассмеялась,непринужденно, как хорошего знакомого, взяла старика под руку, и они пошли попарку. За ними семенил довольный Проша, радуясь, что хозяйка не будет егодергать ближайший час. Тут он был совершенно уверен.