Цепь недавних ошибок, совершенных космическим агентством,была настолько длинной, что оставалось лишь смеяться или плакать: спутникиразваливались прямо на орбите, космические зонды оказывались не в состояниипередавать полученные данные на Землю, бюджет космической станции подскочил вдесять раз, а страны, участвовавшие в этом международном проекте, словно крысы,покидали тонущий корабль... Потеряны миллиарды, и сенатор Секстон неутомимофиксировал каждый провал, чтобы вскоре оказаться на Пенсильвания-авеню, в доменомер 1600.

— Признаюсь, — продолжал президент, — в последнее времянеудачи преследуют НАСА. Стоит мне только отвернуться, как эти ребятаподкидывают очередной повод, чтобы сократить финансирование.

Рейчел почувствовала точку опоры и моментально этимвоспользовалась:

— И все же, сэр, совсем недавно я читала, что на прошлойнеделе вы отстегнули этим самым ребятам еще три миллиона на непредвиденныерасходы.

Президент хмыкнул:

— Вашему отцу это понравилось, верно?

— Почти так же, как если бы кто-то вложил оружие в рукивашего палача.

— А вы не слышали его выступление в программе «Ночнойразговор»? «Космос для Зака Харни, — сказал он, — все равно что зелье длянаркомана, а налогоплательщики оплачивают его пагубное пристрастие».

— Но ведь вы даете повод для подобных выводов, сэр.

Харни кивнул:

— Верно, я не делаю секрета из своей приверженностиинтересам НАСА. Всегда очень ценил космическую отрасль. Я — ребенок космическойэпохи: спутник, Джон Гленн, «Аполлон-11». Поэтому и не стесняюсь выражать своевосхищение и гордость по отношению к космическим программам. Уверен, что люди,работающие в космонавтике, создают историю. Они берутся за невозможное,стоически переносят неудачи, чтобы начать все заново — в то самое время, когдабольшинство предпочитает стоять в сторонке и критиковать.

Рейчел молчала, ощущая, как под маской спокойствия в душепрезидента кипит яростное негодование по поводу риторики сенатора Секстона. Ноона никак не могла понять, какое же открытие совершило НАСА. А президент явноне спешил приступать к сути вопроса.

— Сегодня, — произнес Харни с особой силой, — я намеренкоренным образом изменить ваше мнение о космическом агентстве.

Рейчел озадаченно посмотрела на него:

— Мой голос и так принадлежит вам, сэр. Так что вы можете нетратить на меня усилий, а сосредоточиться на других избирателях.

— Конечно. — Президент сделал еще один глоток кофе иулыбнулся. — Но вас я собираюсь попросить о помощи. — Он склонился к гостье: —Причем самым необычным способом.

Рейчел чувствовала, что Харни пристально следит за каждым еедвижением, словно охотник, пытающийся угадать намерения жертвы — что она будетделать: убегать или бороться? Но бежать было некуда.

— Полагаю, — наконец заговорил президент, вновь наполняякружки, — вы слышали о проекте НАСА, носящем название СНЗ?

Она кивнула:

— «Система наблюдения за Землей». Мне кажется, отец пару разупоминал об этом.

Президент уловил в ее ответе нотку сарказма и нахмурился. Насамом деле отец Рейчел упоминал «Систему наблюдения за Землей» при малейшейвозможности. Этот проект оставался одним из самых спорных начинанийкосмического ведомства. Он предусматривал вывод на орбиту пяти спутников,которые, изучая Землю, анализировали бы экологию планеты: истощение озоновогослоя, таяние полярных льдов, глобальное потепление, исчезновение тропическихлесов. Подобное наблюдение было необходимо для получения из космосавсесторонних данных и разработки на их основе глобального прогноза будущегоЗемли.

К сожалению, проект оказался далеко не безупречным: в егоалгоритм вкралась серьезная погрешность. Как и многие программы НАСА последнеговремени, эта с самого начала потребовала серьезного перерасхода средств. А ЗакХарни, как всегда, принимал удары на себя. Он использовал поддержкуэкологического лобби, чтобы протолкнуть в конгрессе этот проект стоимостьюполтора миллиарда долларов. Однако вместо того чтобы внести обещанный вклад вмировую науку о Земле, проект очень быстро превратился в сплошной кошмар: неудачныезапуски спутников, компьютерные сбои, мрачные пресс-конференции представителейкосмического агентства. А с лица сенатора Секстона не сходила победная улыбка.Он не забывал регулярно напоминать избирателям, какую именно сумму президентпотратил на очередную безумную затею и насколько мизерными оказались полученныерезультаты.

Президент помешал кофе ложечкой.

— Как бы удивительно это ни звучало, открытие, о котором яговорю, сделано именно в рамках проекта СНЗ.

Рейчел почувствовала растерянность. Если программа СНЗоказалась успешной, то почему НАСА вопреки собственным принципам не объявило онем? Отец буквально топтал этот неуклюжий и бесполезный проект в прессе, акосмическое агентство со своей стороны старалось использовать для зарабатыванияочков малейшую возможность, даже тень успеха.

— Но я ничего не слышала об открытиях, совершенных СНЗ, —откровенно призналась она.

— Знаю. НАСА предпочитает пока хранить эту отличную новостьв секрете.

Рейчел позволила себе усомниться:

— Мой опыт подсказывает, сэр, что когда дело касается НАСА,то отсутствие новостей, как правило, само по себе оказывается плохой новостью.Сдержанность никогда не считалась сильной стороной специалистов по связям собщественностью, работающих на космическое ведомство. В НРУ шутят, что этоведомство созывает пресс-конференцию каждый раз, когда кто-нибудь изсотрудников сделал хоть что-то, например, испортил воздух.

Президент нахмурился:

— Ах да. Я совсем забыл, что имею дело с ученицей Пикерингапо курсу «Национальная безопасность». Что, он все еще стонет и вздыхает поповоду болтливости НАСА?

— Безопасность — его работа, сэр. Он относится к ней оченьсерьезно.

— И правильно делает. С трудом верится, что два стольсолидных ведомства постоянно из-за чего-то грызутся.