Считалось, что больше других выдающегося тренера должна не любить Татьяна Тарасова. Когда Роднина с Зайцевым ушли в 1974-м к ней в группу, тренеру еще не было и тридцати лет. Отношения Тарасовой с Жуком после этого испортились сразу и надолго. Маститый мэтр еще много лет не здоровался с «самозванкой».

Одиннадцатью годами позже в своей автобиографической книге «Четыре времени года» Тарасова написала о Жуке:

«Станислав Алексеевич – тренер, который, кажется, из любого может сделать чемпиона, человек, который, как никто, предан фигурному катанию. Человек, которого нельзя не уважать за то, что он вот такой, какой есть: то со зверским выражением лица, то с чрезмерной радостью и без всякой попытки выглядеть лучше перед камерой телевидения.

Не понимать и не отмечать, что Жук талантливейший тренер, может только человек, далекий от фигурного катания. Великолепно знающий технику катания, умеющий находить для себя материал – и только для себя. Предугадывающий на год, чему надо учить и, главное, как, какие мышцы накачивать, сколько часов провести в зале, с какими предметами. Сколько нужно пробегать, сколько нужно проплакать, сколько нужно выкатать, сколько нужно выстрадать. Прежде он тонко чувствовал время, когда необходимо тренироваться вместе с ним, а когда нужно выходить на лед без него… Энциклопедические познания Жука в фигурном катании нельзя не признавать любому тренеру, даже и тому, который не любит Станислава Алексеевича.

Я наблюдала за ним, еще когда была спортсменкой. Он постоянно что-то изобретал в фигурном катании, постоянно экспериментировал, не жалея спортсмена, но в первую очередь самого себя. Рассказывали, что, когда распался его союз с первым и единственным тренером Петром Петровичем Орловым, Жук себя и Нину (свою партнершу и жену) тренировал сам. Тренировал много и жестоко. Я плохо помню, как он катался, но зато прекрасно помню его первых учеников – Татьяну Жук (Таня его родная сестра) и Александра Гаврилова, которые уже в те годы катались точно как часы. А глядя на них, можно было понять, что молодой Станислав Алексеевич – незаурядный тренер. Его питомцы не срывали элементы, каждый шаг у них был отточен, движения строго параллельны. Они делали элементы, которые никто в парном катании не делал, а то, что уже было известно, они исполняли с абсолютной чистотой.

Жук создал новую пару Роднина – Зайцев. И весь тренерский состав сборной сидел и смотрел их тренировки. Это было феноменально. Чувство нереальности происходившего тогда не покидает меня и по сей день. Невозможно себе представить, чтобы за такой короткий срок можно было сохранить чемпионский почерк дуэта, в котором осталась только партнерша. Мало того, сделать катание пары еще лучше – мощнее и интереснее. Первая победа Родниной и Зайцева – настоящая победа – пришла к ним не на международном турнире, а именно на том выступлении в Запорожье, когда лучшие специалисты страны увидели, что можно сделать в фигурном катании. Я помню, как Ира и Саша впервые поднялись на пьедестал – это было на европейском первенстве в Дортмунде в 1973 году, на табло горели оценки в шесть баллов, и Жук хохотал.

Я помню, как на следующий год в Братиславе, на чемпионате мира, во время произвольной программы, отключилась музыка, и композицию Ира и Саша докатывали в абсолютной тишине. Потом, когда на видеозапись наложили музыку, выяснилось, что спортсмены двигались точно в мелодию. Такое самообладание под силу только ученикам Жука. Он как скульптор лепит не только великих спортсменов, но и великие характеры.

Говорят, что Жук жестокий. Конечно, он суров, но только по отношению к работе. Я не раз видела, как его ученики, правильнее сказать, его дети, по рассказам, будто бы замученные и угнетенные им, обнимали Стаса, ползали по нему, когда мы летали вместе в самолетах (самолет, по-моему, становится самым популярным местом общения тренеров сборной) на чемпионаты и турниры. Они всегда относились к Жуку как к отцу с тяжелым характером, но единственному и родному…

Не испытывая к Жуку теплых чувств и практически не встречаясь с ним, вижу, что ему нелегко, что он страдает и мучается, и тренерский хлеб достается ему не только с потом, но и со слезой, хотя он никогда не жалуется. Впрочем, мы почти с ним не разговариваем. С ним трудно общаться: он обособленный человек, не хочет никого к себе подпускать».

* * *

За свой тренерский успех Жук заплатил сполна. Внутренним одиночеством, несложившейся семейной жизнью, кучей болячек, накопленных за годы, проведенные на льду, бессонными ночами, а лишившись работы – постоянными мыслями о том, что он никому не нужен.

Уже после смерти тренера Ирина Роднина сказала в одном из интервью:

– Есть одно золотое правило, которому меня научил Жук. Оно заключается в том, что тратить силы на интриги – пустое дело. Силы надо тратить только на труд. Пока другие интригуют, ты трудишься и добиваешься результата. Зависть, интриги всегда ведь появляются там, где ты не можешь выиграть в честной борьбе. Лидер всегда раздражает.

А еще он часто повторял: «Даже стояние на высшей ступени пьедестала почета – это потеря темпа…»

Возможности сделать интервью с тренером Еленой Буяновой после триумфальных для нее Игр в Сочи, где в женском одиночном катании победила Аделина Сотникова, я ждала больше месяца. Никаких проблем в том, чтобы договориться о разговоре раньше, не существовало: с Леной мы были знакомы с тех самых пор, когда я прыгала в воду, вообще не помышляя о будущей карьере спортивного журналиста, а она занималась фигурным катанием на катке по соседству и выступала под фамилией Водорезова. То есть более тридцати лет. Просто интуитивно я понимала: не стоит садиться за разговор с тренером первой российской олимпийской чемпионки, пока все впечатления и эмоции не улеглись и не отстоялись.

Ждала, как выяснилось, не зря. Иначе, наверное, никогда не услышала бы фразы: «Я ведь только сейчас начинаю понимать, что действительно стала тренером. Им меня сделала Аделина…»

* * *

Тренерская карьера Буяновой складывалась во всех отношениях нестандартно. Это был точно не тот случай, когда экс-фигурист становится к борту, потому что больше ничего не умеет: о профессии тренера Лена начала задумываться почти сразу после того, как была вынуждена оставить спорт из-за прогрессирующей тяжелейшей болезни – ревматоидного полиартрита. Но сначала она вышла замуж, поменяла фамилию, родила сына. И лишь потом вернулась на каток, хотя супруг, очень состоятельный и горячо любящий Елену бизнесмен, искренне не понимал, зачем его жене нужна вся эта тренерская нервотрепка.

Спортивная карьера Водорезовой была одной яркой вспышкой. Лена первой из советских фигуристок пробилась на пьедестал европейских первенств, демонстрируя катание, которое никак не вязалось с понятием «женское». Завоевала первую медаль (бронзу) для страны на чемпионате мира в 1983-м. Выступала на двух Олимпиадах, причем на первую – в Инсбрук – поехала в 12-летнем возрасте.

Подобной вспышкой стало и появление на международной арене одной из первых учениц Буяновой – 16-летней грузинской девочки Элене Гедеванишвили. Дебютировав в 2006-м на взрослом уровне, спортсменка сразу стала пятой на чемпионате Европы. Тремя годами позднее аналогичный фурор на своем первом чемпионате мира среди юниоров произвел 15-летний казахстанский мальчик Денис Тен. Чтобы фигуристы совершенно не «фигурных» стран с ходу попадали в первую десятку на взрослых соревнованиях – такого до этого не случалось еще никогда.