— Это не в вашей больнице он раньше работал? — осенила Крячко внезапная догадка. — Его место занял Дрозинский?

— Совершенно верно, — подал голос главврач. — Раньше он работал в больнице, лечил людей, а теперь вот занялся этой мерзостью.

— Почему же сразу мерзостью? Разве его статьи настолько бездарны? — Стас постарался скрыть улыбку, чтобы не раздражать Боброва.

— Да ведь это он виновен в тех обвинениях, что были выдвинуты против Дрозинского, — сердито произнес Бобров. — Статью писал другой человек, но я уверен, продал информацию именно Платон.

— А вот это уже интересно, — не совсем понимая, о ком идет речь, проговорил Гуров. — Попрошу с этого места поподробнее.

— Ведь дело против Дрозинского возбудили родители погибшей девушки, разве нет? — вторил ему Крячко.

— Все так, только не сунь свой нос Платон в это дело, все бы закончилось местным разбирательством, — заявил Бобров. — Это он натравил на нашу больницу московских журналистов. Потому дело и приняло такой масштаб.

— Все это домыслы, — решительно оборвала главврача Вероника Степановна. — И у вас, Геннадий Владимирович, нет абсолютно никаких доказательств причастности к этому скандалу Платона.

— И пускай нет! — Бобров внезапно рассердился. — Мне они и не нужны, я не в суде выступаю. Впрочем, как знаете. Меня это вообще не волнует. Что меня действительно беспокоит, так это моя безопасность. Моя и моей семьи. Скажите, товарищ полковник, что вы собираетесь предпринять, чтобы защитить нас от маньяка?

Вопрос был адресован Гурову. Тот в недоумении перевел взгляд на Крячко, и тот, пожав плечами, заявил:

— У Вероники Степановны возникла любопытная теория. Что, если убийца решил охотиться на тех, кто, так или иначе, был причастен к реабилитации доктора Дрозинского в расследовании смерти девушки? Она решила, что кто-то из ее родственников или знакомых задумал расправиться с ними. Ведь они помогли Дрозинскому избежать расплаты.

— Это исключено, — уверенно произнес Лев. — Сегодня я общался с ее отцом. Он к смерти Дрозинского не имеет никакого отношения, сомнений в этом быть не может. Между прочим, он был уверен в том, что с Дрозинским свел счеты бывший жених погибшей Ирины. Собственно, из-за этого я и задержался. Встречался с ее женихом.

— И что? — в один голос спросили Крячко и Вероника Степановна.

— Пусто. Жених Ирины имеет железное алиби. В день убийства Дрозинского он был в ста пятидесяти километрах отсюда. Оказалось, он работает в фирме по распространению какой-то там экологически чистой продукции. Работа связана с командировками. Парень вернулся в город за три часа до нашей встречи. Имеются свидетели.

— Его алиби подстроено! — оживился Бобров. — Что ему стоит уговорить напарника подтвердить свои слова? Вы бы покопали под него более тщательно. Наверняка найдете опровержение его словам и словам его приятеля.

— Все не так просто, — заметил Гуров. — Работа жениха Ирины связана с общением с клиентами. Он бы не стал так глупо врать, не будь уверен, что клиенты подтвердят его алиби. Впрочем, я все же созвонился с полицейским участком того городка, где был жених Ирины. Жду ответа, но, повторюсь, я уверен — убийца не он. Что касается вашей безопасности, тут вы, пожалуй, правы, есть смысл поберечься. Сегодня же свяжусь с местным полицейским участком и попрошу, чтобы вам выделили охрану. Такой вариант вас устроит?

Бобров и Гойтич согласно кивнули.

— Раз с этим вопросом разобрались, перейдем к следующему, — продолжил Гуров. — В разговоре с соседом Дрозинского всплыло имя одной из его пациенток. Недовольных пациенток. Мне нужны ее координаты.

— О ком идет речь? — поинтересовался Бобров.

— Некая Тамара. Столичная дама крупных размеров. Это все, что мне о ней известно.

— Все понятно, — тяжело вздохнул главврач. — Речь идет о Тамаре Хейленгорт. Вам она наверняка тоже известна. В прошлом оперная певица.

— Почему в прошлом? Она в преклонном возрасте?

— Отнюдь. Дама зрелая, но до старости ей еще ой как далеко. Если мне не изменяет память, ей чуть больше сорока. Продолжать карьеру оперной дивы у Тамары не получилось по состоянию здоровья. Слишком увлеклась кулинарией, набрала вес, отчего не смогла выступать, и ее из театра попросили.

— Сколько же килограмм она набрала, чтобы получить от ворот поворот? — заинтересовался Крячко.

— Ни много ни мало восемьдесят кило, — объявил Бобров. — К нам она приехала, имея вес сто шестьдесят килограммов. Дрозинскому предстояло провести простую операцию на желудке, но она потребовала ушить его. Невежественная в медицинских вопросах женщина решила, что Дрозинскому достаточно будет поставить ей на определенном участке желудка маленькое кольцо, и вес уйдет, как по мановению волшебной палочки. Она так ему и сказала: из операционной я должна выйти стройной. Дрозинский ей отказал.

— Я слышал другое. Дрозинский потребовал за операцию кругленькую сумму, которую Тамара собрать не смогла. Отсюда и недовольство, — заметил Лев.

— Вздор! Владислав сам пришел ко мне и сообщил о настойчивом желании пациентки получить медицинскую помощь, минуя общие правила. Ко мне она даже не пришла, — возразил Бобров.

— Почему вы считаете, что после неудачи с Дрозинским Тамара должна была прийти к вам?

— Потому что все недовольные пациенты так делают. Тамара же, не получив то, о чем мечтала, просто ушла из больницы. Забрала документы и заявила, что в наших услугах больше не нуждается.

— Как давно это было?

— В декабре прошлого года.

— В больнице сохранились записи?

— Не думаю. Пациентка от медицинской помощи отказалась, следовательно, и карту ее хранить незачем, — покачал головой Бобров.

— И все же проверить не помешает. Мне нужен ее адрес. Можете связаться с дежурным врачом и попросить его выяснить, имеется ли в больнице карта на Тамару?

Бобров сделал то, о чем просил полковник. Гурову повезло, карта Тамары нашлась, причем довольно быстро. Пяти минут не прошло, а он уже стал обладателем адреса, по которому была зарегистрирована Тамара Хейленгорт. Записав данные, Гуров дал знак Крячко, что пора закругляться.

— Пойдемте, Геннадий Владимирович, нам пора. Незачем злоупотреблять гостеприимством дамы, — поднялся Станислав.

Из квартиры Вероники Степановны Гуров вышел первым. За ним следовали Крячко и Бобров. Как только все трое оказались на лестничной площадке, Вероника Степановна заперлась на все замки, пообещав не выходить из дома до тех пор, пока с ней не свяжутся из местного отдела и не пришлют охрану. Ехать в Верею, на место первого преступления, было уже поздно. Ночевать в деревеньке, где и гостиниц-то наверняка нет, ни Гурову, ни Крячко не улыбалось. А вот на встречу с бывшей певицей они еще успевали. Сдав Боброва с рук на руки жене, полковники поехали обратно в столицу.