Куда делось стадо племенных буренок, не хотелось даже думать. А вот кирпичные стены коровника сохранились, хотя и в несколько видоизмененном состоянии. Их местные предприимчивые граждане растащили по своим дворам. Ну а с другой стороны, чего добру под открытым небом пропадать? Все равно если не я, то кто-нибудь другой точно утащит. И обидно будет, что ушами хороший кирпич прошлепал. Так и строили свое новое будущее на фундаменте из кирпичиков советского прошлого.

Прошло некоторое время, и вдоль дороги, соединявшей бывший коровник с шоссе, стали селиться люди. Благополучным или живописным это место назвать было никак нельзя. Все бывшие колхозные выпасы вокруг заросли борщевиком. Пока что он еще не достиг своей максимальной мощи, да и цветов видно не было, но можно было себе представить, какие ядовитые джунгли поднимутся вокруг заборов и домов где-то к середине лета.

– Тук-тук! – стучал Саша то в одну покосившуюся калитку, то в другую, не менее покосившуюся и скрипучую. – Можно у вас узнать насчет комнатки на лето?

Иногда калитки и вовсе никакой не было, и забор являл собой лишь рудиментарные вкрапления, тогда Саша прямо проходил по маленьким дворикам и осведомлялся, не сдадут ли его бабушке на лето дачку. Почти все хозяева, которых заставал Саша дома, выражали горячий интерес к его предложению. Видимо, нечасто на Камчатской улице появлялись такие визитеры, готовые платить за то, чтобы поселиться тут. Хозяева тут же выражали желание уступить неизвестной старушке свои лучшие апартаменты, но требовали аванс, и лучше, если сразу водкой.

С авансом Саша тянул, внешность хозяев не внушала ему доверия, и в итоге в паре домов ему пригрозили набить морду, чтобы не ходил тут и не обнадеживал страждущих граждан понапрасну. Но своей цели Саша добился. Когда он завернул к дому дяди Коли, за его спиной имелось уже не меньше семи свидетелей, готовых подтвердить, что этот чувак и впрямь подыскивает для своей старушки съемное жилье на лето. Вот только капризен больно – и то ему не так, и это не эдак.

Возле дома, который казался ему наиболее похожим на дом на фотографии с дядей Колей на переднем плане, Саша и притормозил. Вроде бы и забор похож. И вон ту березу с искривленным стволом Саша на фотографиях тоже видел. А что же с самим домом?

Саша его оглядел и заключил:

– Неплохо.

Собственно говоря, это был единственный дом на улице, который выглядел настоящим человеческим жильем. Не курятником, не скворечником, не сарайчиком, а именно что домом. На кирпичном фундаменте, в который, как сильно подозревал Саша, пошел кирпич от старого коровника, стоял крашенный пусть и сто лет назад, но все-таки крашенный зеленой краской дом. Нет, в другом месте его бы презирали все вокруг, но тут он выглядел королем. Два этажа. Печка. Труба на крыше. Да еще возле дома еще какие-то сараюшки, в которых что-то похрюкивало.

Во дворе дома важно разгуливали курицы. Они были грязными и совсем не похожими на тех куриц с картинок, которых неизменно демонстрируют фермеры в качестве счастливых деревенских куриц. А между тем это были те самые находящиеся на вольном выпасе куры, которые должны были нести экологически здоровые яйца с ярким желтком.

Но посмотрев на эти замурзанные создания, с увлечением расклевывающие в данный момент старую автомобильную шину, Саше что-то совсем расхотелось кушать деревенские яички. И он почти с умилением вспомнил чистеньких, беленьких, привитых от всяких болячек и накормленных до отвала антибиотиками птичек с городских птицефабрик.

Кроме куриц, во дворе был еще огромный лохматый пес. Судя по табличке на воротах, он был злой и с ним нужно было держаться осторожно. Но пока что пес мирно грыз кость, совершенно не обращая внимания на наглых куриц, которые разве что глаза ему не выклевывали. Но стоило Саше сделать шаг во двор, как пес оставил кость, поднял голову и внимательно уставился на Сашу. Потом он встал и потянулся.

Ноги у собаки были такие длинные, что наводили мысли о родстве этого кудлатого чуда с английским догом. Родстве очень отдаленном, но все же родстве. Пес выгнул спину, потом потянул одну лапу, потом другую и, наконец, закончив гимнастику, подошел к гостям так близко, насколько это позволяла длинная заржавелая цепь у него на шее.

Надо сказать, что никакой агрессии пес к чужакам не проявлял. И в первую очередь он заинтересовался Бароном, которого попытался обнюхать, для чего вытянул шею, оказавшуюся тоже удивительно длинной. Барон сперва струсил. Но быстро смекнул, что цепь не позволит этому монстру причинить кому-либо вред, и запрыгал перед самым носом у детины. Несмотря на цепь, за собакой явно следили. Кудлатая шерсть была расчесана. В миске была вода. А возле будки валялась внушительных размеров кость, даже не до конца еще обглоданная. И на самой собаке был надет красивый красный ошейник с подвеской-медальоном.

– Грифон, – прочитал Саша на медальоне. – Значит, ты Грифон? Ну будем знакомы, давай лапу.

К его удивлению, собака опустилась на попу и медленно и важно протянула ему лапу. Саша потряс и замолчал. Он не знал, как ему быть дальше. Да, Грифон не проявлял никакой агрессии, но в то же время его карие глаза из-под густых бровей внимательно наблюдали за каждым движением незнакомцев.

– Грифон, а где твой хозяин? Где дядя Коля?

Собака повернула голову к дому и тяжело, совсем по-человечьи вздохнула. Мол, дома он, да что от него радости?

– Могу я к нему пройти?

Грифон вздохнул еще раз и разве что плечами не пожал. Мол, какое мне-то до этого дело? Иди, если хочешь. После чего, потеряв всякий интерес к гостям, он поплелся к своей будке, улегся и вновь принялся глодать свою кость. Приняв это за разрешение, Саша двинулся дальше. Шагал он с осторожностью, одним глазом все-таки поглядывая в сторону Грифона. Но тот совершенно не обращал внимания ни на Сашу, ни на Барона, преданно семенящего рядом с хозяином. Выражение морды Грифона было совершенно однозначным: пока вы порядок на моей территории соблюдаете, и я вас не трону.

Но не успел Саша дойти до крыльца, как из открытого окна донесся властный женский голос:

– Коля, обед на столе. Садись!

– Не садись, а присаживайся. Сколько тебе повторять!

Второй голос был мужской, низкий и какой-то хрипловатый. Саша так и замер. Он не столько понял, сколько кожей почувствовал, кто это говорит. Саша подошел ближе к окну и прислушался к дальнейшему разговору супругов. В доме слышался звон тарелок и кастрюльных крышек – все те звуки, которые предшествуют трапезе.

– Катьку ждать разве не будем?

– Зачем? – равнодушно ответила женщина. – Придет, поест, что осталось.

– Ты бы ей отложила соуса-то. Девчонка наша соус этот очень любит.

– Что-то ты сильно о ней заботишься.

Голос женщины звучал язвительно. Но мужчина не поддался и ответил рассудительно:

– Сама понимаешь, сколько на нее завязано. И тебе тоже надо к ней подобрее быть. А то ты ее все шпыняешь больше.