Так что Саше волей-неволей приходилось поумерить свои подозрения насчет этой парочки. И это, конечно, было очень жаль, потому что получалось, что искать преступников придется где-то в другом месте. А в каком?

И только он уже думал, что пришла ему пора попрощаться и откланяться, как мать Кати, надумав что-то свое, внезапно произнесла:

– Катюнь, если хочешь, так и коллегу своего приглашай к столу. Лишняя тарелка у нас для хорошего человека всегда найдется.

– Хочешь пообедать с нами?

Саша совсем этого не хотел. Перспектива сидеть за одним столом со своим богато татуированным дядюшкой его просто пугала. Но, взглянув в синие глубокие глаза Кати, юноша внезапно передумал. И пошел за ней в дом, внутренне содрогаясь от собственного отчаянного героизма.

Впрочем, внутри ничего страшного не оказалось. Обычный дом, обставленный с претензией на провинциальный шик. На полу до сих пор постелены ковры. За стеклянной витриной хрусталь и фарфор, накопившийся в семье явно еще с советских времен. На стене плазма. В общем, все совсем неплохо, а если сравнивать с соседскими жилищами, то и вовсе круто.

– Милости прошу к нашему шалашу, – шутливо произнес дядя Коля.

Его необъятная жена, которую звали Светланой, поддержала:

– Садитесь, садитесь! У нас тут по-простому, без изысков. Вот тарелка, вот хлеб. Садитесь и кушайте.

Саша машинально зачерпнул ложкой густой мясной соус, поднес ложку ко рту, и у него потекли слюнки. Пахло варево просто волшебно. Мясной дух мешался еще с какими-то травками, которые чудесно его дополняли. Саша положил мясо в рот и даже зажмурился от удовольствия. Уж на что вкусно готовила его мама и другие женщины в семье, а такой вкуснятины ему пробовать еще не доводилось.

Мясо было нежное, оно буквально таяло во рту. Мясной соус был насыщенным, в меру острым, в меру соленым. Все в нем было сбалансировано идеально по Сашиному вкусу. Он и сам не заметил, как опустошил всю тарелку.

– Вкусно? Понравилось, я вижу.

Саша смущенно смотрел на дно стоящей перед ним тарелки. И как это произошло? Когда он успел столько съесть?

– Ничего, не смущайся, – по-свойски хлопнул его по плечу дядя Коля. – Катюшка у нас знатный кулинар.

– Курсы специальные закончила.

– И вообще золото, а не девка.

– Всякая работа у нее в руках так и спорится. Счастлив будет тот, кому она в жены достанется.

– Хозяйка отличная в его дом войдет. И умница! И красавица!

Так на два голоса родители наперебой нахваливали свою дочь. И у Саши возникло ощущение, что он на рынке, где два опытных барышника стремятся всучить ему свой товар. Хотя в том, что товар был и впрямь хорош, спорить не приходилось.

– Мама, вы гостя совсем засмущали, – улыбнулась Катя. – Что вы меня нахваливаете, словно он на смотринах! Человек по делу зашел, ему совсем неинтересно, какая из меня хозяйка и что я там умею.

Но на родителей ее замечание не произвело ровным счетом никакого впечатления. Они продолжили петь дифирамбы своей дочери, промежду делом уточнив, имеется ли у Саши собственное жилье. Узнав, что живет он пока что с родителями, но в трехкомнатной квартире, прославление в адрес Катюши продолжилось с новой силой.

В общем, складывалось такое впечатление, что родители девушки сочли Сашу подходящим кавалером для своей дочери и теперь из кожи вон лезли, стремясь сделать пребывание юноши у них в доме максимально приятным. Дядя Коля даже извлек бутылку домашней настойки на зверобое, налил себе рюмку и предложил Саше.

– Я не могу, я за рулем.

– Тогда я за нас обоих выпью.

И выпил. И повеселел. И заблестел глазом. И Светлана тут же убрала бутылку обратно в холодильник.

А дядя Коля вывел Сашу на крыльцо, где доверительным шепотком произнес:

– Ты мне верь, парень. Как родного тебя полюбил. На Катьке женишься, век горя знать не будешь. Это она сейчас беднота, а в скором времени ей огромное состояние достанется. Помимо красоты и домовитости, она и деньжат в приданое немало принесет. Женись сейчас и ни в чем отказу в будущем знать не будешь.

– Да я не то чтобы против. Но мы с Катей едва знакомы.

– Ну так и познакомишься! Женишься и познакомишься. Знаешь, как в старину было?

– Как?

– А так! Выстроит помещик своих холостых да незамужних крепостных по росту. В одну шеренгу парней поставит, в другую – девок. И шагом марш в церковь, венчаться. Так по росту поп их всех и обвенчает. Выйдут из церкви, снова по росту построятся и кто муж, а кто жена, уже разглядят хорошенько. И ничего, жили не хуже, чем сейчас люди живут. И даже лучше. Разводов куда меньше случалось. А все почему? Потому что сознательность в людях присутствовала. Ты вот сознательный?

– Да, наверное.

– Наверное! Надо знать точно, а не предполагать. Скажи, Катюша тебе нравится?

– Она красивая.

– Ну так и женитесь! Разрешаю!

– Я так сразу не могу решиться.

– Эх, парень, – с горечью произнес дядя Коля. – Я вот в твои годы тоже все не мог ни на что путное решиться. С матерью и отчимом как поцапался, так и не мог решиться прощения у них попросить. Тетку родную по матушке послал, не мог решиться прийти и поговорить с ней нормально. Дел столько всяких глупых натворил, перед родней совершенно опозорился, а с повинной решиться к ним прийти не мог. Кругом виноват перед всеми, а решиться на что-то путное не мог. Так и жил бы один-одинешенек. Еще неизвестно, куда бы меня кривая вывела, пока я ни на что путное решиться не мог, кабы не моя Светланка. Она меня в ум привела. Она меня человеком сделала. А ведь и с ней тоже я дураком себя показал. Тоже долго не мог решиться, чтобы замуж ее позвать. Она сама меня в ЗАГС отвезла, сама за меня «да» сказала, и спасибо ей огромное за это.

Но из всего этого диалога Саша услышал лишь то, что дядя Коля, оказывается, сожалеет о своих былых проступках. И своих близких он ни в чем не винит, скорее даже наоборот, виновным считает самого себя. Что же получается, ненависти, на старой обиде замешанной, у дяди Коли к ним не имеется? И тетушку Фету он совсем даже не ненавидит, а, напротив, сожалеет, что когда-то обидел?

И все же Саша решил уточнить:

– А родня у вас самого большая?

– У меня-то никого нет. Сестра меня знать не хочет. Тетка тоже. Да и жива ли старушка, я не знаю. Может, померла давно. Годков-то ей было побольше, чем моей матушке. А она давно в могилке. Хотя матушкины годы я сам убавил. Сколько ей горя и страданий принес, и не перечесть. А тетка одна жила, огорчать ее особо некому было. Может, и жива до сих пор, не знаю.

Голос дяди Коли звучал задумчиво. И как-то не чувствовалось, что он врет. Похоже, человек и впрямь не знал о судьбе своей тетки.