Оставив мотоцикл, возвращаюсь в особняк.

Таддеус уже проснулся, но он не двигается с места, замечая меня, только лишь пронзает меня взглядом. 

— Ну, бедняга Банни скончался,— пытаюсь иронизировать я и, надеясь вытянуть из него хоть слово.

На лице Таддеуса промелькнуло недоумение.

— Банни?

— Моя машина, — глубоко вздыхаю я.

— Ты назвала машину Банни?

— Мне показалось это подходящим, — отвечаю и устраиваюсь рядом с ним, скрестив ноги.

У Таддеуса вырывается смешок и он, закрыв глаза, бормочет: 

— Хорошая толстовка.

— Спасибо. Мне показалось, что она мне очень идёт, — улыбаюсь в ответ.

— Так и есть.

Я жду, что Таддеус скажет что-нибудь ещё, но секунды тикают, а он молчит.

Наконец, открыв глаза, мужчина впивается в меня пронизывающим взглядом. 

— У тебя есть вопросы?

— Да, — отвечаю я и покручиваю ворсинки ковра. Только с чего же мне начать?

— Я не могу ответить на них. 

— Но… но это же несправедливо. Вы же не можете ожидать, что я... — и замолкаю, заметив, что он беззвучно смеётся. — Ох, совсем не смешно. Вы даже не представляете, как сильно мне хочется  вытащить подушку из-под вашей головы и ударить вас ею.

— Лежачих не бьют, — заявляет Таддеус. 

— Ладно. Не буду, — сдаюсь я.

Вновь между нами расползается тишина, но Таддеус первый нарушает её.

— Хорошо, спрашивай.

Уставившись на ковёр, я не знаю, что сказать. Может быть, начать с самого простого?

— Как вы узнали, что я попала в аварию?

— Услышал, — тихо отвечает мужчина.

Такого ответа я не ожидала.

— Услышали? У вас… сверхчеловеческий слух?

Он хмурится.

— Можно и так сказать, — Таддеус пристально смотрит на меня, как бы оценивая мою реакцию.

Любопытство распирает меня, но я стараюсь явно этого не показывать.

— А как я попала сюда?

— Я принёс тебя на руках.

— А как же..? — указываю сначала на свою голову, потом на его.

— Это уже гораздо сложнее, — отводит он взгляд.

Ну, конечно. И чего я ожидала?

Неуверенно протянув руку, я беру его за руку, ту самую, с большим шрамом.

— Ты получил этот шрам от исцеления кого-то?

С минуту он молчит.

— Да.

Я легонько провожу пальцем по изуродованной коже.

— А остальные? Точно так же?

— Все до единого.

— Это… это  причиняет тебе боль.

На этот раз это не вопрос, но он все равно тихо отвечает:

— Да.

— Тогда зачем ты это делаешь?

Нахмурившись, Таддеус вырывает руку из моей руки.

— На этом закончили с вопросами.

— Извини. Я тебя расстроила.

Мужчина проводит  рукой по щетине и глубоко вдыхает.

— Дело не в тебе. У меня просто нет понятного ответа.

Нежность и жалость одолевают меня. Мне хочется обнять его, прикоснутся к шрамам на его лице. Сказать, что он красив… Но страх, что Таддеус оттолкнёт меня, отрезвляет.

— Ты голоден?

Лёгкая улыбка расцветает на лице Таддеуса. 

— Да.

— Хорошо. Тогда я приготовлю нам немного супа, — встаю я.

— Приготовишь или разогреешь? — его улыбка становится шире.

— О, теперь ты смеёшься над моей стряпней?

— То, что ты делаешь, это не готовка.

— Смотрите, как заговорил. Не нравится, нанял бы повара, — фыркаю я и, перешагнув через него, иду на кухню.

Тихий смех Таддеуса доносится до меня, и он звучит гораздо красивее, чем самая прекрасная на свете мелодия.

В кладовке я беру банку куриного супа с лапшой и разогреваю в кастрюльке. Наливаю его в две тарелки и, поставив их на поднос, приношу в гостиную. 

Таддеус хмыкнув, пытается сесть.

— Тише, тише, я помогу, — опускаюсь перед ним на колени.

— Я чувствую себя лучше,  — настаивает он, и, приподнявшись, прислоняется к спинке дивана. 

— Тебе нужно позаботиться о себе. Я думаю…

— Со мной все будет хорошо, — перебивает меня мужчина. — Ешь.

Я подаю ему его тарелку и принимаюсь за еду, но аппетита совсем нет. Я украдкой поглядываю на Таддеуса, и вопросы вереницей проносятся в голове. Интересно, скольких людей он исцелил за эти годы. Помнит ли, как приобретал каждый шрам? Как долго этим занимается? Неужели это всё, чем мужчина занимается – спит днём, а по ночам  исцеляет людей?

— Не смотри на меня так, — рычит Таддеус, нахмурившись.

Его злость удивляет меня.

— Как так?

— Как будто я какой-то... супергерой. Не обольщайся, Арабелль. Я вовсе не такой.

— Тогда кто же ты? — не сводя с него пристального взгляда, решаюсь задать главный вопрос, мучивший меня.

Таддеус ставит тарелку на пол.

— Чудовище.

Таддеус

Щёки Арабелль вспыхивают, и она качает головой:

— Нет, это не так.

Ну и как мне заставить её понять, что я вовсе не такой, как она думает? Как только девушка узнает правду – уйдёт. А у меня от этой мысли  кошки скребут на душе.

— Ты не понимаешь…

— Тогда расскажи мне.

В глазах Арабелль светится искренняя невинность и это разрывает меня изнутри. Чёрт, она бы так не смотрела на меня, если бы знала, что я сделал. Но я не могу больше скрывать этого от неё. Она и так уже узнала слишком много.

— Расскажи… — коснувшись моей руки, не отступает она.

— Не сейчас. Позже. Я очень устал.

Арабелль кивает.

— Конечно. Хочешь, я помогу тебе сесть в кресло?

— Нет, — поспешно отвечаю. — Я устроюсь на диване.

— Тогда я помогу тебе…

— Нет, — рявкаю я, отдёргивая руку. Арабелль вздохнув, хмурится и у меня начинает нестерпимо жечь в груди, за то, что опять обидел её.

— Спасибо. Я в порядке, — стараюсь смягчить ситуацию и, приподнявшись, чтобы показать ей, что достаточно поправился, устраиваюсь на диване.

Арабелль собирает грязную посуду, пока я поправляю подушку и устраиваюсь поудобнее. Боль и слабость ещё мучают меня и я, закрыв глаза, мгновенно засыпаю.