В обычной армии есть такое понятие, как суточное увольнение. Суть ясна из названия, думаю. Допустим, служишь ты в Подмосковье, а сам из Москвы. Тебе дают увал на сутки — или даже на двое, ты едешь домой, переодеваешься, гуляешь с друзьями и с девушкой, а потом возвращаешься в часть.

Или просто тебя отпускают на сутки в город. Нашёл, где переночевать — молодец. Нет — погулял и вернулся в часть.

Но Президентский полк — не обычная армия. Кремль — это режимный объект, и о том, чтобы отсутствовать сутки, речи идти не может. Конечно, кроме особых случаев.

Особый случай — это когда ты суперблатной. То есть, не просто тебя кто-то продвинул в полк (таких большинство), а буквально сын какого-нибудь высшего чина. За таких могли договориться: мол, семейное мероприятие, юбилей там или свадьба. Тогда отпускали; но максимум — на двое суток. Провернуть такое даже для самых крутых получалось всего один раз за год, не чаще.

При этом связи внутри полка не помогали. Допустим, у одного такого суперблатного был лучший друг, обычный, но очень пробивной парень из Курска. Они были буквально как братья. Так вот парню из Курска не получилось выбить даже суточного увала.

Мы не завидовали и относились к таким вещам спокойно. Единственное, было очень удивительно не видеть сослуживца двое суток. Кремль, как улей, все у всех на виду и постоянно вместе. Так что мы, как пчёлы, начинали практически физически ощущать, что кого-то из нас тут нет. Очень странное чувство.

Спонтанно расскажу про праздник, выпавший примерно на эти дни.

Во время службы мы никак не отмечали День защитника Отечества. Возможно, некоторые офицеры и контрактники нажрались по прибытии домой, а кто-то позволил себе хлебнуть и в расположении.

Вообще странный и мутный праздник, я называю его День Мужского Позора. Почему-то бывшая армейская крыса или стукач может позволить себе ходить, выпятив грудь, да еще и доёбывать нормальных людей: «ХДЕ СЛУЖИЛ», мол. А какой-нибудь детский врач, спасающий жизни, должен каждый раз смущаться слыша: «Хоть ты и не служил… но вот тебе носки».

Давайте сделаем так: всё что связанно с воинской славой — это 9 мая и точка. Все праздники отдельных родов войск — по стандартному расписанию (у нас это 20 декабря — День Чекиста и 7 мая — День полка). А 23 февраля сделаем праздником всех мужчин. И будем определять их по поступкам, а не по штампику + бумажке + возможно отбитой башке.

Как-то раз в самом начале службы мы с парнями сидели в курилке. Говорили, конечно же, про гражданку. Разговор зашёл о бухле — и как-то плавно перетёк на вещества. Я обмолвился про один случай, рассказал, что кое-что пробовал. Рассказал и сразу про это забыл.

Через пару дней меня вызывает офицер и сходу начинает очень жёстко прессовать. Мол, я чуть ли не распространяю в роте наркоту, мне пиздец, и я сейчас отправлюсь за это в дисбат.

Я просто охуел. Стоял как вкопанный молчал и вообще не знал, что мне делать. Очень испугался, конечно.

Ну и для меня было шоком, что в роте есть стукачи.

Оказалось, что есть они не только в роте, и стук идёт на самый верх.

Ещё через какое-то время меня вызвали уже в особый отдел. Комната, где меня допрашивали, была полутёмной, с лампой на столе. Всё как в тридцать седьмом.

А вот особист оказался спокойным и добрым мужиком. Спросил, что означает этот случай. Я рассказал: конечно же, ничего не распространяю и никогда таким не занимался. Просто чесали языками про гражданку.

Так что закончилась эта хуйня без последствий. Но от самого факта такого стукачества в полку было очень противно.

Уже потом я узнал, как становятся стукачами, зачем они вообще нужны командованию, и как с ними обходятся.

Итак, теперь расскажу, зачем стукачи в полку вообще нужны. Казалось бы, армия — закрытое общество, все заперты в одной условной клетке, все на ладони и в полной власти командования. Можно кому угодно что угодно приказать и на любого воздействовать.

Так — да не так. Первое, для чего нужны стукачи — это пресечение самоубийств. Бывает, что над кем-то издеваются, и он уже даже не рыдает (рыдали, бывало и такое), а прямо готов в петлю лезть или иглы глотать.

Про такое стукач докладывает, и с человеком работают. Психологи из командиров такие себе, но перевести в другую часть или как-то передать родителям человека могут. Это скорее положительная функция, благодаря такому стукачеству было спасено много жизней.

Второе — это пресечение недовольств и беспорядков. У солдат в голове та ещё каша, и бывают всякие обиды, оскорблённая гордость, разрушенные ожидания и прочее. Обидится какой-нибудь призывник на полк и страну — и по дурости решит, скажем, в Президента камнем бросить. Или устроить диверсию.

Так что, если стукач слышит, что кто-то недоволен, начинает активно ругать страну, власть и армию — сразу должен донести командованию. К солдату сразу же применялись отрезвляющие меры.

Стукачей, разумеется, ненавидели. Нам казалось диким, что кто-то может доносить внутри роты, но вычислять их было невероятно трудно.

В начале службы, когда мы только притирались друг к другу, в стукачестве пытались обвинить москвичей. Аргументация была простая: парни из Москвы, в основном, блатные, — значит, ближе к командованию и наверняка стучат.

Это, конечно же, полная херня. По-настоящему блатных среди нас была примерно половина. Так что сказывалась просто базовая нелюбовь к москвичам и привычка обвинять их во всех бедах.

Мне пару раз пытались высказать подобные претензии, но я очень резко всё это пресекал. Поорать и повыёбываться я горазд, подрывался моментально и защищал свою честь крайне агрессивно. Так что подобные нападки очень быстро прекратились.

Кремль это логово чекистов. А уж они знают, как грамотно завербовать, прикрыть и наградить, чтобы никто не догадался. Так что о настоящих стукачах мы могли только догадываться. Точно было известно, что в курсе писарь. Но писари — вообще отдельная тема для отдельной истории.

Я уже писал, что наш взвод состоял из людей с высшим образованием и был самым адекватным в роте. И всё равно именно нас периодически наказывали ни за что. Просто прилетал приказ, и мы жили неделю в аду, пока остальные прохлаждались. Потом уже стало понятно, что это кто-то что-то услышал, не разобрался и донёс командованию.

За это и за истории типо той, про наркотики, стукачей люто ненавидели, и если бы их имена стали известны, то была бы расправа. Так что писарь молчал, и правильно делал.

Поэтому я до сих пор могу только догадываться, кто у нас стучал. Точно уверен насчёт двух отъявленных мразей, которые потом остались служить по контракту.