В фильме «ДМБ» есть момент, когда героев вызывает к себе особист-контрразведчик. Кому-то он угрожает, кому-то предлагает взятку (но не даёт) и так далее. Всё это с целью склонить «помогать соответствующим органам выявлять неблагонадёжные элементы в армии». Примерно так всё происходит и в жизни.

Меня вызывали только один раз. Тогда всех москвичей привели в чекистский кабинет, задавали общие вопросы про службу, про то, хотим ли мы дальше служить в органах. Потом большинство (и меня тоже) отпустили. С остальными ещё долго разговаривали.

Бывает, что вызывает не чекист, а свой офицер. Обычно это происходит с новобранцами. Начинает ласково разговаривать, тоже расспрашивает о службе — и потом мягко подводит к стукачеству. Мол, если что-то будет не так в роте, ты же расскажешь мне? Так всем лучше будет. А ты лишний раз в увольнение сходишь. Ну и в таком духе.

На напуганных и ничего не понимающих духов такой разговор очень действует. Обычно строгий, орущий и страшный офицер оказывается приятным, понимающим и чуть ли не близким человеком. Психологический эффект очень сильный, и отказать в такой ситуации могут не все.

Возможно, в стукачи стараются вербовать тех, кто высказывает желание остаться служить по контракту. Это догадки, и я ни в коем случае не хочу сказать, что все контрабасы стучали. Но у нас было несколько просто отъявленных гнид, которые точно были доносчиками и потом остались по контракту.

Возможно, им говорят, мол, раз вы собираетесь остаться, то надо относиться к солдатам не как к товарищам, а как к будущим подчинённым. Так что начинайте следить, а в случае чего — докладывайте.

Давайте представим такую ситуацию (более чем реальную, кстати). Служба закончилась, дембеля выходят за ворота, и писарь говорит: «А знаете, парни, кто стучал на вас всё это время? Такой-то и Шмакой-то». Понимаете, что будет дальше? Правильно, кровавая расправа прямо у стен Кремля.

Чекисты тоже это прекрасно понимали. Поэтому некоторых солдат демобилизовали заранее. Допустим, поезд в час, а их выпускают по одному в девять утра. Рассказывая про увольнения, я писал, что отсутствие кого-то в казарме ощущалось чуть ли не физически.

Так вот, чекисты умудрялись выпустить стукачей настолько незаметно и тихо, что мы даже не замечали, что кого-то уже нет. Как у них это получалось — хер знает.

Отсутствие одного из парней мы всё-таки засекли. Решили не юлить и задали прямой вопрос: почему его выпустили раньше? Нам объяснили, мол, мы осведомлены, что вы считаете этого парня стукачом. Это не так, а выпустили его раньше, чтобы избежать расправы.

Конкретно про этого чувака у нас сомнений вообще никаких не было, такой он был мразью. Так что, если кто-то уезжал домой раньше других, можно было уверенно сказать, что он стучал. Жаль, что узнавали мы про таких только после демобилизации.

Расскажу отдельно про писарей. Их всегда заранее считают за стукачей. Как и каптёров, и другие специальные должности. Логика тут простая: не топчешь землю с автоматом, как простой солдат, значит что-то с тобой не так.

Любой писарь приближен к командиру и при этом живёт в казарме, всё слышит и видит.

Значит, может докладывать. Если писарь не стучит сам, то точно в курсе о тех, кто это делает.

У нас было два писаря — штабной и ротный. Ротный жил в нашем взводе. Это был своеобразный парень, прикольный и немного шибанутый. При этом у него были крайне жёсткие принципы, так что он (почти наверняка) не стучал.

Что касается штабных писарей… Туда можно попасть либо если ты суперблатной, либо — суперхитрожопый. Всё время они проводят в штабе, наш в роте только ночевал. Это был весьма противный татарин с квадратной головой. У нас с ним был постоянный конфликт.

Я как-то раз назвал его квадратной рожей. Он тоже не остался в долгу и прошёлся по мне, и с тех пор мы друг друга невзлюбили. Так вот, независимо от личного отношения, могу сказать, что он был просто отъявленным стукачом. При нём мы старались ничего не рассказывать и вообще говорить поменьше.

Стучат, как правило, командиру роты. Докладывать выше не поощряется, в том числе — самим командиром. Получается не очень приятная ситуация.

Допустим, над тобой издеваются или избивают. Об этом донесут командиру, и он разберётся. Но если по каким-то причинам ему окажется пофигу, то дела плохи.

Жаловаться через голову вышестоящему начальству — значит, по сути, стучать на своего командира. Понятное дело, что это сродни самоубийству. У нас таких случаев не было, командиры быстро реагировали на беспорядки и беспредел и старались этого не допускать.

А вот в обычной армии подобное случается. Допустим, побили солдата, командиру на это поебать. И он начинает писать в прокуратуру, генералам и так далее. Такие письма могут запросто похоронить всё командование части, поэтому солдата сразу же прижимают.

Если письма продолжаются, то парня переводят к каким-нибудь жёстким парням и говорят, мол, делайте с ним, что хотите.

Он продолжает писать, письма не доходят, а потом уже идёт разбирательство по факту трупа. И по статье уезжает не командир части, на которого были жалобы, а какой-нибудь левый тип.

Так что в армии стучать через голову или вообще делать это открыто («Да я на вас в прокуратуру напишу!») лучше не надо. Это всегда заканчивается плохо.

Понятное дело, я не говорю «вас избивают, а вы терпите», это плохой совет. Но ситуация очень сложная и непонятная. Я не могу представить, чтобы меня систематически избивали в Кремле. Терпеть бы, конечно, не стал. Но какой-то алгоритм действий для подобной ситуации расписать сейчас не могу.

Защищать свои права надо. Но стук наверх мимо командира в армии очень часто заканчивался не просто проблемами, а смертью. По крайней мере, раньше заканчивался. Сейчас ситуация всё же стала намного лучше.

Ну и напоследок. Когда служили двушку, стукачей засовывали в тумбочку, заматывали изолентой и выкидывали из окна со второго-третьего этажа. Такие дела.

Итак, начинаю рассказывать про то, что происходит, если солдату в Кремле стало плохо.

Первая медицинская ступень — это санитар. Заболел у солдата, скажем, живот. Он жалуется санитару, и тот выдаёт ему лекарство. Активированный уголь. Или анальгин, если у солдата болит что-то ещё. Короче, первая помощь при базовых заболеваниях.

Если активированный уголь по каким-то причинам не помогает, солдата полагается отправить в санчасть. Для этого предусмотрена дурацкая процедура.

Санитар идёт к командиру роты и докладывает: Иванов заболел. Тот вызывает Иванова к себе и спрашивает, действительно ли он заболел. Тот, естественно, отвечает — да, мол, так и так. Заболел. Тогда командир снова обращается к санитару и просит подтвердить, что наш условный Иванов действительно болен.