– Валерьянку, – ответил Семафоров. – У нас тут раньше кошка была, так ее хозяин валерьянкой все время поил. И Густав к валерьянке тоже пристрастился. Он ее теперь может литрами жрать. Он вообще-то смирный, хотя и вредный…

Это было правдой, демоничности в орангутане не наблюдалось никакой.

Заметив меня, обезьяна глупо улыбнулась. Клыки у нее не выдвинулись, а как-то даже вывалились наружу. Клыки были длинные, желтые и неприятные, на правом чернела дырка. Густав тупо скосил глаза на свои зубы, затем попытался рукой засунуть клыки обратно. Но они не спрятались, а выпали обратно.

Густав хихикнул, снова взял бутылку и вставил ее между клыками. Бутылка стеклянно брякнула.

– Нажрался, – сказал я.

Густав идиотски раскудахтался. Потом вздрогнул, икнул и взмыл под потолок. Это его ничуть не разочаровало, он устроился под потолком и продолжил наслаждаться жизнью.

Даже сигарой дымить не перестал.

Только вот бутылка с валерьянкой осталась на столе.

Густав очень от этого расстроился, он попытался достать бутылку, но оторваться от потолка не мог. Тогда он исхитрился, перевернулся вниз головой и валерьянку-таки достал. Бутылка придала орангутану вес, он немного опустился и завис посередине, между потолком и столом.

Из-за моей спины выставился Семафоров. Он поглядел на обезьяну и сказал:

– Макака чертова! Харя какая мерзкая, тоже уже вампиром стал! В окно пролез. И цилиндр хозяйский напялил…

– Зачем твоему начальнику цилиндр?

– В английском кабинете хозяин только в цилиндре сидит. В цилиндре и в смокинге. Так положено.

Я перевернул стол. У стола оказалось почему-то шесть ножек.

– Знаешь, Семафоров, – сказал я. – Мне кажется, вполне закономерно, что свинка эта попала к вам. В другое место она просто не могла прийти. Где еще найдешь такое собрание дурней?

Я принялся отбивать ножки у стола. Семафоров наблюдал. Одновременно за мной и за обезьяной. Глаза у него работали каждый сам по себе, независимо друг от друга. Как у хамелеона. На это было довольно страшно смотреть, будто в Семафорове обитали сразу два человека. Два существа, вернее.

От обезьяны никакой угрозы, судя по всему, не исходило. Я был гораздо менее безвреден. Отломав ножки, я стал затачивать колья. Дерево было удивительно мягкое и приятное на ощупь, хорошо поддавалось даже кинжалу для резки бумаги.

Наверное, карельская береза.

Колья для вампиров из карельской березы – это круто.

– Давай эту гадину прикончим. – Семафоров взял кол и указал на Густава. – Он у меня давно кровь пьет. Как мимо его вольера прохожу, всегда кожурой банановой швырнет, как сегодня. И метко так швыряет, даже через стекло попадает.

Семафоров погрозил Густаву колом.

Обезьян перестал веселиться и замер, с опаской глядя на Семафорова.

– Чует, – довольно улыбнулся Семафоров. – Сейчас я с ним рассчитаюсь…

– Ладно, оставь его, – сказал я. – Ты же говорил, что он смирный.

– А ты говорил, что надо всех перебить!

– Да с этого все равно никакого толка… вернее, вреда. Пусть живет. Если что, утром прикончим.

– Смотри…

– Пошли лучше на улицу, – я выглянул в окно. – Скоро рассвет, надо эту свинку найти.

– Ей же все равно с острова не уйти. Ты сам говорил, что вампиры не могут через проточную воду пройти…

– Она и не пройдет, – сказал я. – Затаится где-нибудь… А завтра утром придет лодка, свинка залезет в нее… Да ладно, не это самое главное. Главное, ты сам поутру вампиром станешь…

– Пойдем, – заволновался Семафор. – Тогда пойдем. У тебя есть план?

Плана у меня особо никакого не было.

– Все равно надо что-то делать, – сказал я, – надо хотя бы выйти, посмотреть… Слушай, Семафоров, а вампиры в природе больше всего кого жрать любят?

– Людишек больше всего любят, – ответил он. – А среди людишек…

– Семафоров, я тебя не как брехолога спрашиваю, а как специалиста по животным. Чем вампиры питаются?

Семафоров сразу же сделал умное лицо:

– Я же тебе говорил, Пяткин, что в естественной среде обитания обычной пищей для вампиров являются ослы. Ослы, сайгаки – крупный, короче, рогатый скот.

– Я не Пяткин, я Куропяткин. А в зоопарке кто больше всего на ослов походит?

– Зубр и лошадь. У них вольеры справа от кафе. Только твои размышления совершенно беспочвенны. Вампиры – они все-таки летучие мыши, а не морские свинки. Морским свинкам гораздо более присуща привычка питаться яблоками…

– Все равно мы все вольеры не проверили. А обвампиренных лошадей я еще на самом деле не видел. Это интересно, Семафор. Держи колья, пойдем прикончим барашка и пони.

– Сам ты барашек, – буркнул Семафоров, но колья взял. – Кстати, я вот тебе хочу что сказать. У меня тут тоже идея возникла. Давай вот что сделаем: я один выйду и посмотрю, как там.

– Ты же только что боялся? Только что удирал!

– Боялся, удирал. А сейчас у меня открылись глаза. Увидел обезьяну эту чертову, и у меня открылись глаза. Ты же все равно говорил, что мне это не будет вредно – я ведь и без того укушенный. И опять же, смены настроения… Пойду. Там у нас еще багор и топор валяются. А ты отправляйся в кладовку и поищи еще оружия. Гуд бай.

Семафоров вышел.

Я спустился в кладовку. Приятель начал пугать меня серьезно.

На то, чтобы изучить содержимое кладовки, ушло полчаса. Я рылся в барахле и перебирал варианты спасения. Вариантов спасения было мало, барахла много.

В основном кладовка была забита полной рухлядью, даже непонятно, чего эта рухлядь тут делала. Зачем хозяину зоопарка понадобились обрезки шпагата, куски пластиковых панелей, обломки кирпичей и другая строительная дребедень? Возможно, таким путем люди и становятся миллионерами.

Впрочем, кое-что полезное мне все-таки удалось найти. Несколько старых аквалангов, пару гидрокостюмов, огромный запас канцелярских принадлежностей. Пневматическое ружье. И старую сеть. Это было уже неплохо. Я зарядил ружье трезубцем. Трезубец предварительно смочил в святой воде.

Проверил сеть. Сеть была старая, но крепкая, я свернул ее и закинул на плечо.

В дверь постучали.

– Пароль? – спросил я, хотя и так знал, что это Семафоров.

– Смерть придуркам, – ответил Семафоров, и я его впустил.

Только вот ружье поставил так, чтобы при случае успеть выстрелить.

Семафоров притащил багор.

– А топор?

– Сломан, – сказал Семафоров, бухнувшись на мешок со стекловатой. – Рукоять треснула. Видимо, бегемот наступил. Только багор. Все. Все зверюги готовы. До одного. Болтаются в воздухе, под потолком, как воздушные шарики. Теперь вряд ли они нас достанут. Свинки не видно.