Наоборот, он хотел стереть женщину в алом платье из своей памяти и заменить ее старой знакомой версией — той скучной Энджи, которую он вряд ли замечал…

— А что он делает в Рождество? — бодро спросила ее мама.

Энджи пожала плечами:

— То же, что всегда. Проводит его со своей семьей в Тоскане.

— В их замке?

— Да, мам. В замке. Они все готовятся к свадьбе — его сестра выходит замуж за герцога.

— О, Энджелина! — вздохнула ее мать. — Прямо какая-то волшебная сказка…

«Так и есть», — мрачно подумала Энджи. И все оказалось так же иллюзорно, как в любой другой сказке.

Энджи подумала о возвращении на работу, пристально разглядывая свое безликое отражение в зеркале и стараясь не вспоминать о том, как умопомрачительно выглядела в том праздничном платье. Впервые в жизни она увидела, что одежда способна совершенно преобразить человека. Может сделать так, чтобы в глазах мужчины появилось выражение неприкрытого вожделения…

Она, конечно, в силах убрать это алое платье подальше в шкаф, поклявшись никогда больше его не надевать. В обычной жизни Энджи никогда ничем не выделялась, и никто ее не замечал. Так было всегда. Но теперь… Жить так, как раньше, она больше не хотела.

Конечно, ей не по силам в мгновение ока сменить весь свой гардероб, но разве она не могла освежить его с помощью нескольких тщательно подобранных аксессуаров, купленных на рождественских распродажах?

Оказавшись в огромном универмаге на Оксфорд-стрит, Энджи перебирала тонкие, как паутинка, шали. Поднеся ярко-красную шаль к своему лицу, она решила, что, похоже, жизнеутверждающие цвета идут ей гораздо больше, чем привычные бежевые и серо-коричневые тона.

Она купила широкий коричневый кожаный пояс, который стягивал ее талию, делая ее невероятно тонкой, и еще один — блестящий, черного цвета. И изумрудно-зеленый бархатный шарф, подчеркивающий зеленые крапинки в ее ореховых глазах. А еще мягкие кожаные сапоги и черные туфельки на высоком каблуке. Яркие бусы стоили совсем немного, но придавали любому платью совершенно иной вид. По крайней мере, так утверждала любезная продавщица из отдела бижутерии.

И вот теперь, когда Энджи пойдет на новую работу, коллеги не будут считать ее бесцветной скучной личностью, которую никто не замечает. Они воспримут ее как яркую энергичную Энджи, носящую на запястьях множество звенящих браслетов.

Но самое большое удовольствие Энджи приберегла напоследок — с дерзким видом вошла в парикмахерскую.

— Вы можете меня подстричь? — спросила она.

— Вы имеете в виду какую-то определенную прическу? — спросил мастер.

— Что-нибудь лирическое, — сказала Энджи, слегка покраснев, — но не очень растрепанное.

Энджи показалось, что ее новая прическа, и новые сапоги, и пояс должны послужить ей какой-то ширмой, за которой она могла спрятаться. И хотя она и нервничала, когда вышла на работу после рождественских праздников, тем не менее, знала, что выглядит по-новому — яркой и живой.

Снег растаял и превратился в толстый слой серой грязи, но владелец соседней кофейни поднял ей настроение, сказав, что за весь год не встречал такой красавицы, как она.

— Так это потому, что сегодня только второе января! — улыбнулась Энджи.

Если бы она была повнимательнее, то заметила бы темную фигуру, на мгновение застывшую за оконной витриной и тут же удалившуюся.

Сердце Энджи отчаянно билось, когда она вошла в офис, неся в руке булочку с черникой. Мысленно Энджи сказала себе, что, поскольку у Риккардо до ленча не было назначено никаких встреч, его, возможно, пока нет на работе…

Но он был.

Сидя за своим рабочим столом, далеко отодвинув кресло и вытянув длинные ноги, он просматривал бумаги. Когда она вошла, Риккардо поднял глаза. И нахмурился.

Энджи повесила пальто, храбро встретив его взгляд.

— С Новым годом! — сказала она. — Как все было в Тоскане? Суматоха, насколько я понимаю. До свадьбы не так много времени осталось…

Проигнорировав ее вопрос и весь остальной лепет, Риккардо окинул Энджи взглядом. В чернильной глубине его глаз вспыхнуло изумление. А когда он заговорил, то таким вкрадчивым тоном, которого она никогда не слышала.

— Так-так-так. И что это, скажи на милость?

— Что что? — спросила она безмятежно, хотя ее сердце бешено заколотилось.

Риккардо снова бросил на нее быстрый холодный взгляд. Он представлял себе совершенно другую встречу. Он предполагал — и ждал, что Энджи неуверенно войдет в офис с покрасневшими глазами. Что она будет дуться и проявлять намеренное безразличие к нему. Со стуком ставить перед ним чашку кофе. И что его воспоминания о той невероятно эротической ночи будут постепенно стираться с каждым взглядом на ее унылую фигуру. Но только Энджи совсем не выглядела унылой. Он снова нахмурился.

Что, черт побери, изменилось? Риккардо был уверен, что простое шерстяное платье Энджи он уже видел на ней, и тем не менее, оно смотрелось совершенно по-другому. Может быть, дело было в поясе, который привлек его внимание к ее узкой талии и соблазнительно высокой груди? Или просто в том факте, что он теперь знал, какие сокровища это платье скрывает?..

— Ты… ты подстригла волосы, — неожиданно произнес Риккардо.

Он заметил! Она коснулась кончиками пальцев волос.

— Правильно. А тебе… тебе нравится?

Эти слова сорвались с ее губ прежде, чем она успела опомниться. Не прозвучали ли они словно отчаянный вопрос отвергнутой любовницы, стремящейся возвысить себя в глазах оставившего ее мужчины?

Риккардо окинул ее взглядом. Лучше бы он этого не делал! Так он невольно вспоминал бело-розовое тело и то, как она вскрикивала в наиболее сладострастные моменты…

Он с усилием оторвал взгляд от ее высокой груди и устремил его на красивую прическу. Нравилось ли ему? Трудно сказать, потому что в голове Риккардо крутились разные смущающие его образы Энджи. Энджи с волосами, зачесанными назад и подколотыми, в ее обычной строгой манере. Энджи с волосами, разметавшимися по подушке. И вот теперь Энджи с короткой стрижкой, открывающей удивительно длинную и изящную шею…

Он уклончиво пожал плечами:

— Нормально.

Энджи вдруг поняла смысл выражения «осуждать, делая вид, что хвалишь». «Оставь все попытки, — сказала она себе. — Веди себя как обычно. Как вела себя до совместно проведенной ночи». Проблема в том, что она не была уверена, что эта задача ей по силам. Она давно любила Риккардо и за это время научилась мастерски прятать от него свои чувства. Но теперь все пошло наперекосяк…

Воспоминания о том, как Риккардо был ее любовником, занимали все ее мысли. Разве возможно было сосредоточиться на последних финансовых счетах, постоянно вспоминая легкое прикосновение его губ к ее обнаженному животу?