И песня по радио удивительно подходящая: «Серебро господа моего». Нейман не особенно любил Гребенщикова, но признал, что о зимнем пейзаже средней полосы тот выразился точно. «Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?»

Несмотря на душевный подъем, который вызвала в нем красота морозного утра, Владимир Валентинович заметил, что среди обычных дачных домиков совсем не видно коттеджей и дворцов. Он спросил у Кристины, почему так.

– Это вам лучше у своего друга Комиссарова поинтересоваться, – весело ответила она. – Это он отдает земли близ города под садоводства, причем бесплатно. А особо неимущим гражданам, типа медиков и педагогов, даже выделяет средства на освоение участков. Ну, дороги там, электричество, раскорчевка.

– Знаете, ничего другого я и не ждал от Глеба.

– Да, он молодец, но я считаю, он слишком нас разбаловал. У нас же как – если есть халява, нужно ее немедленно превратить в суперхаляву. Граждане встрепенулись – сейчас возьмем по участку, добрый мэр поможет разработать, а мы быстренько приватизируем и продадим! Цены-то по области высокие. Но мэр устроил, что не так это просто сделать. И вот уже начинается недовольство – власть ущемляет мои права собственника! Нет, чтобы вспомнить старую поговорку: подарки не передарки. Ну и, конечно, наши активисты из правления бесятся. Они-то рассчитывали денежки не освоить, а присвоить, но Комиссаров им в доступной форме объяснил, что ответственность за экономические преступления еще никто не отменял. И вот, бедняги, вместо того чтобы строить себе нормальные загородные дома, они вынуждены прокладывать дороги и вырубать лес на участках. Денежки текут, а к рукам не липнут, ужас просто! Я думаю, они себе тяжелейшие неврозы нажили на этом деле.

За разговором подъехали к городской черте. Миновали воинскую часть и автовокзал. Нейман давно заметил особенность: город выглядел чистым, ухоженным, в нем почти не было пустующих построек и брошенных предприятий, но в то же время не было и новых зданий, за исключением жилых домов. Все «присутственные» учреждения располагались в домах, построенных еще в советское время, так же как магазины и кинотеатры. Все они содержались в порядке, но без кричащей современной перестройки, а торгово-развлекательных центров, которыми буквально утыканы все крупные города, здесь не было ни одного. Это нравилось Владимиру Валентиновичу – при всей своей нарядности современные здания производили на него впечатление чего-то мимолетного, недолговечного, даже ненастоящего. Будто декорации устроенной и сытой жизни.

Он культурно затормозил на светофоре. В принципе, застав мигающий зеленый, можно было рявкнуть сиреной и проскочить, но зачем? Во-первых, невежливо, они же не везут тяжелого больного, а главное – чем раньше они вернутся на базу, тем больше вероятность, что придется ехать еще на один вызов. Откровенно говоря, перед концом смены не хотелось.

И тут в окно кабины постучала сухонькая старушка.

– Обождите, капраз. – Кристина открыла свою дверцу. – Что случилось?

– Вы не могли бы моего мужа посмотреть? Ему плохо стало в машине…

– Посмотрим. – Кристина отработанным движением выпрыгнула из кабины. – Берите чемодан, капраз, пошли.

Возле «девятки» стоял растерянный водитель, мужчина средних лет. Он даже не догадался съехать на обочину. Пожилой полный мужчина на переднем сиденье не подавал признаков жизни.

– Вы посмотрите, мне кажется, он неживой уже, – застенчиво предположила старушка.

Едва взглянув на больного, Кристина приказала Нейману:

– Бери мешок, дыши! А ты, – это уже водителю «девятки», – быстро откидывай спинку и снимай подголовник!

Налегая изо всех сил, она начала непрямой массаж сердца. В машине это было очень неудобно, при каждом движении она стукалась затылком о крышу, но, казалось, не замечала этого. Нейман приладил маску к лицу и заработал мешком.

– Валентиныч, ты понял, как качать? Давай, а я интубировать буду.

Они поменялись местами. Кристина устроилась на заднем сиденье, выхватила из чемодана ларингоскоп.

– Ты, – снова водителю, – когда скажу, подашь мне эту трубку. Валентиныч, нежнее, ребра сломаешь.

– Я понял. – Нейман немного умерил усилия.

– Трубка!!! Шприц подай! Все, интубация! Мешок сюда. Теперь ты дыши, я качаю, а ты, Валентиныч, быстро набирай мне три адреналина, три атропина и бегом в машину за дефибриллятором.

Молниеносно набрав лекарства, Нейман рванул к своему автомобилю. Никогда он так быстро не бегал на короткие дистанции. По собственной инициативе прихватил еще кислород.

– Давай! – Кристина занялась дефибриллятором, Нейман – массажем сердца.

Всем своим нутром он желал, чтобы его жизненная энергия здорового мужика перешла в тело этого человека! Это было какое-то животное, до стыда азартное чувство… На старушку он старался не смотреть. Как в тумане, словно из другого мира услышал вой спецсигнала – кто-то догадался вызвать им подмогу.

– Отошли! – закричала Кристина и приставила «утюжки» к груди пациента. – Все отошли, быстро.

Нейман услышал глухой хлопок, тело мужчины дернулось.

– Еще адреналин! Преднизолон сто пятьдесят! – скомандовала сама себе Кристина.

«Какая же она молодец! – мимоходом подумал Владимир Валентинович. – Как умело она нас организовала! Вон, парень, ни разу не медик, а дышит мешком, и хоть бы что. И как она приятно командует, четко, властно, без истерики. Она так уверена в своих силах, что одно удовольствие ей подчиняться».

– Отойди, капраз, буду внутрисердечно вводить. Бабку заслони, чтоб не видела.

Нейман обнял старушку, потерянно стоявшую возле машины, и отвернулся сам.

Краем глаза он увидел, что к ним спешит помощь – их «скорая» и машина с пациентом успели создать на перекрестке затор, второй «скорой» через него было не пробиться, поэтому Филатов с Наташей бежали к ним, нагруженные медицинской амуницией.

Кристина снова взяла дефибриллятор и скомандовала отойти. Нейман как-то отстраненно подумал, что это очень опасно – работать с током высокого напряжения в машине – не в специально оборудованном автомобиле «скорой помощи», а в обычной легковушке. Сколько там железа! Можно получить страшный, даже смертельный удар электричеством. А Кристина делает свое дело, хотя наверняка знает, чем это может кончиться.

– Пошло, – осторожно сказала она. – Валентиныч, миленький, вроде пошло… Посмотри, на сонных пульс появился, или мне кажется?

Он приложил пальцы к сонной артерии и ощутил толчки. Слабые, вялые, но они, черт побери, были! Да и больной уже не смотрелся трупом. Нейман ни за что не смог бы объяснить, в чем тут разница, но выглядел дед по-другому.

– Тащи носилки, попробуем переложить. Только чуть-чуть стабилизируем.

Подоспели медики, и Нейман с радостью передал им полномочия реаниматора. Спросил старушку, не нужна ли помощь, и, получив отрицательный ответ, приступил к своим прямым обязанностям: оценил дорожную обстановку. Она не радовала. Не поделив перекрестка, две красивые иномарки стукнулись, как пасхальные яички, и теперь ждали комиссара. Миновать перекресток быстро было нереально. Он посмотрел назад, где застряла вторая «скорая», – пожалуй, вариант. Встречка из-за пробки пустая, можно развернуться и объехать затор. К счастью, здесь двойная сплошная, иначе все пути были бы закрыты. Но вторая «скорая» далековато… Ничего, та же встречка нам поможет. А чтобы никто не полез…