– Прежде чем возмущаться, вы бы посмотрели статистику, капраз! В результате семейного насилия каждые три минуты гибнет женщина. Сколько мы стоим в пробке? Пятнадцать минут? Подсчитайте-ка! В бою, наверное, меньшие потери. А раз бой, мы имеем право защищаться, верно?

Владимир Валентинович неопределенно пожал плечами. Хороший бизнес для красивой женщины, однако… Если разумно подойти, к тридцати годам можно полностью обеспечить свою будущность. Два-три мужа, и дело в шляпе!

– Этот закон реально оздоровит нацию. Поверьте, при нынешнем дефиците мужиков уничтожать будут только самое распоследнее чмо. Которое вообще никуда не годно. Да и мужики станут более ответственно подходить к выбору спутницы жизни. Во всяком случае, у состоятельных бизнесменов поубавится пыла бросать жену ради молодой красотки.

– Вы плохо знаете мужчин, – мстительно заметил Нейман. – От молодой красотки нас ничто удержать не может. Даже перспектива пасть от ее руки.

После скандала муж был очень мил, и я воспрянула духом. Я поверила, что это была случайная вспышка, мимолетный визит демона. И демона накликала именно я, собственным поведением. Я вспоминала все свои огрехи, самым тяжелым из которых была чашка кофе, оставленная возле компьютера, и повторяла как заклинание: такое и святому не выдержать. Почему мне так хотелось знать, что я сама «довела» мужа? Почему мне приятнее было считать себя лентяйкой и неряхой, чем признать его жестоким психопатом? И я ходила по струнке, выверяя каждый шаг, пуще смерти опасаясь вызвать его раздражение. Я боялась не физической боли, я была в ужасе от того, что расправа повторится. И придется снова безропотно перенести экзекуцию. Я прекрасно понимала, что это будет мое окончательное посвящение в ранг жертвы.

И я старалась угождать ему, лишь бы не разозлить, лишь бы продлить момент, когда побои можно еще считать досадной, нелепой случайностью, а меня – полноценной женщиной с незапятнанным чувством собственного достоинства, которая способна извинить вспышку гнева и исправить собственные недостатки.

Но с каждым днем он становился мрачнее и мрачнее. Самое страшное, что мое безупречное поведение больше всего его бесило, он почти маниакально искал повод придраться. Но у меня на все был ответ: прости, дорогой.

Держаться, держаться, говорила я себе. Нервы звенели от напряжения, но я терпела. Как мне хотелось схватить его за волосы и окунуть головой в унитаз (да, именно эту упоительную картину я представляла себе в самые критические моменты), потом врезать острым носком туфли под копчик и уйти навсегда, громко хлопнув дверью! Но вместо этого я складывала губы в милой улыбке и выполняла очередной его каприз. Мне казалось – нужно еще потерпеть, и он переломается, как наркоман. А если сорвусь, то после минуты торжества мне уготована горькая жизнь одинокой женщины.

Наверное, меня подвела привычка судить о людях по себе. Я же тоже хочу ударить его, но терплю, значит, будет терпеть и он. Хотя бы пока я не дам повода, а я его не дам.

Свою ошибку я поняла, когда мне в лицо полетела тарелка с супом. Довольно горячим, но не настолько, чтобы оставить ожоги. Будь температура хоть на пару градусов выше, он кинул бы в меня что-нибудь другое. Ведь ожоги – это следы преступления, а он не хотел оставлять следов. «Сколько раз повторять тебе, что нельзя три дня кормить мужа одним и тем же супом!» – эта претензия явно была придумана наспех, уже после броска. Я открыла рот для оправданий (дура! какая дура!!!) – мы ведь утром обсуждали меню обеда, но получила затрещину.

Не дай бог никому почувствовать этот сухой жар сердца, этот огонь без пламени, когда ты твердо знаешь, что правда на твоей стороне, но ты никогда не найдешь слов, чтобы убедить человека, а если и найдешь, он все равно не станет тебя слушать!

Я только хватала воздух ртом как рыба, а он грубо дернул меня за футболку, порвав ворот. «Приведи себя в порядок! Смотреть противно!»

Самое отвратительное, что я не просто пошла в ванную и переоделась, но еще и прихорошилась, чтоб ему не противно было смотреть! Как не вовремя проснулось во мне женское кокетство!

Прекрасно понимая, что это гораздо страшнее первого избиения, эмоционально я переживала гораздо легче. Появилось чувство облегчения: ну вот, наконец случилось. Отмучилась. До следующего раза. Я понимала, что окончательно простилась со свободой и чувством собственного достоинства, но это казалось мне ценой, которую еще можно заплатить.

Я ждала… не извинений, но хоть какой-то компенсации за то, что позволила выместить на себе зло. И не дождалась.

Муж подошел ко мне, потерянно стоявшей в коридоре. Я думала, он обнимет меня, приласкает, пусть небрежно, пусть нехотя… Я же честно вытерпела его гнев, помогла ему выплеснуть агрессию, неужели не заслуживаю награды?

Верните мне хоть крошку самоуважения!

Вместо этого он грубо сгреб мое лицо в ладонь и толкнул:

– Иди приберись, корова!

Это была новая ступень моего унижения. Как в компьютерной игре – переход на следующий уровень.

– Сам приберись, – ответила я.

Тогда я еще не знала, что нельзя быть жертвой наполовину. Не знала правил этой игры – когда ты набираешь достаточно очков, попадаешь на новый уровень автоматически.

Муж взял меня за волосы и потащил в кухню.

– Возомнила себя женой, будь любезна содержать дом в порядке! – отчеканил он. – Пока все не уберешь, не выйдешь.

Почему-то жестокие и эгоистичные люди тяготеют к высокопарному слогу…

И все же я упрямилась. Глухое пассивное сопротивление, рассчитанное, конечно, не на победу, но хотя бы на достойное поражение.

Я молча сидела, глядя на осколки тарелки, на разводы супа на полу, на жалкие ошметки гущи, прилипшие к дверце пенала. Было совершенно ясно: нечего и пытаться выйти, если я не хочу новых ударов. Так мы, в тяжелом молчании, провели минут двадцать. Потом он заговорил.

У него сложная, ответственная работа. Связанная с риском для жизни. Он устает, и никому не позволит дополнительно мотать себе нервы. Он имеет право на уютную атмосферу дома, которую мне никак не удается создать. Поэтому совершенно естественно, что иногда он срывается. Я должна уважать его. Он вещал (да, именно так!) вполне мирным, даже вкрадчивым тоном, как бы соболезнуя моей тупости и неумелости. Даже перечислил некоторые мои огрехи, чтобы не выглядеть голословным. И как-то у него получилось убедительно! По крайней мере возмущение в моей душе уступило место жгучему чувству стыда. «Поэтому давай успокоимся и забудем об этой стычке», – великодушно предложил он.

Я убрала осколки и отмыла кухню. С чувством победителя – как-никак он первый предложил мировую. О, я ошибалась, приняв за победу еще более сокрушительное поражение! Я вложила в его руки еще одно оружие против себя и показала его эффективность! Дала ему понять, что на меня действует не только кнут, но и пряник…