Я вывернул руку, вызвав новую волну боли. Подтащил её к лицу, рядом с горящей линией. Целая. Кожа на месте. Крови нет, только алые пятна теперь наплывают и на руку. А ещё она дрожит, словно я глубокий старик, который уже готовится к смерти.

Опёрся на руку. Больно. Будто и впрямь голое мясо. Попытался подняться, ощущая как одежда впивается в тело, причиняя новую боль и уменьшая другую. Оказывается, лежать на камнях это очень больно.

С трудом, но сумел сесть на колени. Теперь главная боль стекла вниз, к ним. Твёрдый камень двора впивался в тело через одежду, вонзался в меня. Казалось, вот-вот из-под меня должна потечь кровь из раздираемых камнем ран. Но это всё обман. Я внутри формации и столб её центр. Огромный Флаг. Вот почему он так странно выглядел. Гул в ушах стих, и я вдруг понял, что хрип это мои то ли вдохи, то ли стоны.

Сцепил зубы. Не помогло. Закусил губу и даже не почувствовал боли. Сильнее. Ничего. Только что-то потекло по подбородку, заставляя гореть кожу огнём.

– Какое наглое ничтожество.

Слова я едва разобрал, мгновение пытался понять, кто это сказал, а затем на меня что-то рухнуло. Вбило обратно в камни, прижало к ним, не давая пошевелиться. Кажется, я снова потерял сознание от боли, очнулся от того, что мне нечем было дышать. Недавно я старался сдержать свои стоны, а теперь сражался за простой вдох. Кто-то давил на спину с такой силой, что грудь словно расплющило, выбило из меня воздух. Всей моей силы Воина и Мастера не хватало на то, чтобы втянуть в себя хоть глоток воздуха.

За мгновение я представил обращение к Небу. Вжатый щекой в камень, я не мог его видеть, но уверен, что оно появилось на своём месте. Только энергию в него не толкнул. Если создать обращение техники силы вышло само собой, то затем очнулся разум. Если я сейчас ещё раз потеряю сознание, то умру.

Впился пальцами в камень. Толкнулся от него, пытаясь приподняться хоть на волос. Дать груди хоть немного свободы для вдоха. Я позабыл о боли от «содранной» кожи, от камня, что «вонзался» в тело. Алые пятна перед глазами начали бледнеть, стало темней.

Ну же. Хоть чуть воздуха…

Через мгновение на саднящую кожу обрушилась ледяная волна, хлынула в рот, в горло. Я закашлялся, выплюнул её. Забарахтался, открыл глаза, пытаясь понять, что происходит. Надо мной с ведром стоял стражник. Встретив мой взгляд, ухмыльнулся и шагнул в сторону.

Теперь я понял, что он облил меня водой. И это хорошо, потому что хоть немного успокоило горящую кожу. Правда последнее, что я помнил до воды: я лежал на животе, пытаясь сделать хотя бы один вдох. А сейчас на спине.

Вместо стражника надо мной появился Арнуз. Негромко спросил:

– Встать можешь?

– Не знаю.

– Давай выясним.

Арнуз протянул руку. Подумав, я вцепился в неё. Мои пальцы всё ещё дрожали. Стоя, сумел оглядеться. Исчезли линии на камнях, стражники и Симар. На месте оставался только столб и грязная лужа воды у его подножия. И ни следа крови, которой мне казалось, я истекал из сотен ран от каменных лезвий.

– Что это было?

Голос хрипел, точь-в-точь как я слышал, пока барахтался на камнях.

– Первый раз столкнулся?

– Глупый вопрос.

– Откуда мне знать, как наказывают слуг в… Там, откуда ты пришёл.

– Плетями. – мелькнули воспоминания из баек Гунира. – Деньгами, голодом, мечом.

– Ясно. – Арнуз закинул мою руку себе на шею и повел, помогая идти. Каждый новый шаг давался мне всё легче. – Саул не какие-то там слабаки. Семья владеет землями. Пусть здешняя ветвь семьи, – Арнуз огляделся, ради этого даже остановившись, – гонимая, но денег они на лесах поднимают немало. С чего бы им опускаться до голода или плетей? Это Столб Наказания. Хочешь совет?

– Нет.

Арнуз негромко засмеялся:

– И всё же слушай. В следующий раз делай всё наоборот. Не нужно показывать, как ты силён. Не сдерживай крика и моли о пощаде. Симар это любит.

– Поглядим.

– Как знаешь, Леград. Сегодня тебе достались две печати. Однажды при мне на этом Столбе казнили слугу, который тоже был о себе высокого мнения. Крепкий Воин седьмой звезды выдержал всего три печати. Если сдохнешь, то кто останется с твоими родными?

– Спасибо за заботу.

– Торопишься, парень. Господин Симар на твою семью заданий надавал…

Я упрямо мотнул головой, отстранился от поддержки Арнуза:

– Поглядим. Расскажи кто кому здесь приходится. Как зовут главного? Это он стоял последним среди старших, когда мы перешли Врата? Он ещё отдал приказ Домару, а тот назвал его дядей в ответ, хотя их возраст одинаков.

– А, понял. Там ты видел господина Аймара. Младший сын третьего брата главы всей семьи Саул. Ему принадлежит Ясень, хотя всем здесь заправлял сначала господин Сирк, а теперь господин Домар. А господина Аймара и не видать, он, как и все остальные старшие фракций, бывает здесь лишь два дня в месяц, когда приходит время открывать Врата.

– Остальные старшие – это те, кого я видел после Врат? Лир Гарой и прочие?

– Да. Они. В остальное время они живут в Двух Холмах.

Мы уже вошли в крыло слуг, Арнуз опять словно невзначай огляделся и только потом продолжил:

– Это город в двух днях езды. А здесь у нас старший Домар, как я и сказал. По возрасту Домар и Аймар и впрямь равны. Но Домар принадлежит к другой ветви семьи. Его дед второй брат нынешнего главы семьи. Домар, как бы должен считаться равным Аймару, но говорят Сирка выперли из Парчовых Небес и теперь они сидят здесь безвылазно.

– Сирк отец Домара и Симара?

– Да. Старший сын второго брата нынешнего главы семьи Барериса.

Голова и так ещё кружилась после наказания, поэтому все эти сплетения родственников с трудом в ней укладывались. В Ордене было гораздо проще. А ведь здесь тоже наверняка старики отошли от постов, но всё ещё способны вмешиваться в дела семьи.

– Стой.

Я послушно остановился. Мы не дошли до входа к себе шагов двадцать.

Арнуз обошёл вокруг меня, оправляя мне одежду, остановился спиной к зелёной части двора:

– Вернёмся к началу нашего разговора. Каждая провинность долговых слуг – это наказание и мне. Кто в здравом уме будет получать чужие тумаки?

– Тот, кто полил кровью долговой контракт?

– Уел. Но ты ведь умный? Ты меня понял?

– Да, понял, Арнуз. Если мою семью не будут трогать, то от меня не будет никаких проблем.

– Договорились. И меньше болтайте.

Я молча пошёл дальше. Хотя на мне не осталось ни следа наказания, кроме грязной и мокрой одежды, тело помнило о нём: то и дело пробивала дрожь, да и сам я порой делал вдох глубже обычного. Когда до террасы оставалось с десяток шагов, я сморщился. И вовсе не от боли. Стал слышен недовольный голос, который я сразу же узнал. Старики очнулись. Какого дарса я взял их с собой? Нужно было оставить с Золаком. За два-три месяца они бы вполне освоились в Ясене. Да и у Мириота разум всегда был сильнее, чем эмоции.