и видя Валента, идущаго через Ливию, убоялся я, чтобы и он не покусился на дерзость и, подобно разбойнику, не стал предавать смерти любящих и памятующих блаженнаго, в числе которых никому не уступлю перваго перед собою места.

10) Итак, боясь, что это замышляют они, не паче стал бы я благожелательствовать твоему человеколюбию? Ужели бы полюбил его убийцу и возымел огорчение на тебя, его брата, который мстишь за смерть его? Ужели бы стал содержать в памяти его беззаконие, забыл же твои благодеяния, когда благоволил ты изъявить мне письменно, что и по смерти блаженной памяти брата твоего буду так же ими пользоваться, как пользовался и при жизни его? Какими бы глазами стал я смотреть на убийцу? Или как не вознес бы молений о твоем спасении, думая при сем, что имею пред очами и блаженной памяти брата твоего? Братья по природе служат зеркалом один другому. Поэтому, тебя видя в нем, никогда не мог я клеветать и, опять в тебе усматривая его, никогда не стал бы писать к противнику его, но скорее вознес бы моление о спасении твоем. И свидетель сему первоначально Господь, Который внял и даровал тебе царство, в целости перешедшее от предков, свидетели также и находившиеся тогда со мною Фелициссим, бывший дук Египта, Руфин и Стефан, из которых один был там католикосом, а другой магистром, Астерий комит, Палладий, бывший магистром палатным, и правители дел Антиох и Евагрий. Одно только было сказано мною: «Будем молиться о спасении благочестивейшаго Августа Констанция». И весь народ немедленно в один голос воскликнул: «Да поможет Христос Констанцию»! И эта молитва повторялась народом.

11) Итак, что никогда я не писал к Магненцию и от него никогда не получал писем, призываю свидетелем в этом Бога и Слово Его, единороднаго Сына Божия и Господа нашего Иисуса Христа. Обвинителя же моего дозволь мне спросить кратко и о том, как дошел он до этого. Скажет ли, что есть у него список с письма? Ариане старались распустить такой слух. Но, во-первых, хотя бы показали письма, похожия на мое, и это не служит еще несомненным доказательством. Иные пишут под чужую руку, такия люди нередко подделывались под вашу царскую руку. Поэтому сходство почерка не придает письмам важности, если подлинность писем не засвидетельствуют привыкшие писать такие письма. Посему желаю еще и о том спросить доносчиков: кто доставил списки и где они найдены? И у меня были люди, которые писали, и у Магненция, которые принимали от подателей и передавали ему. Мои люди здесь, соблаговоли призвать и его людей, конечно, они могут еще быть в живых. Осведомись об этих письмах, изследуй как бы пред самою истиною. Ибо истина охранение царей, и особливо христианских. С нею безопасно вам царствовать, как говорит Божественное Писание: милостыня и истина сохранение царю, и обыдут престол его в правде (Притч. 20, 28). Предпочтя истину, мудрый Зоровавель одержал верх, и вси людие возопиша…: велика истина, и премогает (2 Ездр. 4, 41).

12) Если бы оклеветан я был пред другими, то стал бы искать правосудия у твоего благочестия, как и апостол перенес однажды суд к Кесарю (Деян. 25, 10), и прекратилось против него злоумышление врагов. Но поелику осмелились обвинять перед тобою, то к кому от тебя перенести мне дело на суд, как не к Отцу Того, который говорит: Аз есмь… истина (Иоан. 14, 6), чтобы Он сердце твое преклонил на милость?

Владыка, Вседержитель, Царь веков, Отче Господа нашего Иисуса Христа! Ты словом Своим даровал царство сие служителю Твоему Констанцию, Ты озари сердце его, чтобы, уразумев взведенную на меня клевету, милостиво принял он оправдание и для всех сделал известным, что слух его утвержден во истине и по написанному приятны царю токмо устне праведны (Притч. 16, 13). Ибо сим одним исправится престол царства его, как вещал Ты чрез Соломона (Притч. 25, 5). Итак, допроси вполне. Пусть знают доносчики, что заботишься ты доведаться истины и узнать, не покажут ли самим цветом лица, что они говорят клевету, потому что лицо служит обличением совести, и написано: сердцу веселящуся, лице цветет: в печалех же сущу, сетует (Притч. 15, 13). Так, совесть изобличила злоумышлявших против Иосифа, и лукавство Лаваново против Иакова обнаружено было на лице. Видишь их подозрительность, с какою бегут и скрываются, и мою свободу, с какою оправдываюсь. Не об имении теперь суд, но о славе Церкви. Пораженный камнем ищет врача, но острее камней язвит клевета, потому что клевета есть дреколь и меч, и стрела остра, как сказал Соломон (Притч. 25, 18). Одна истина может уврачевать эти язвы; как же скоро она пренебрежена, страшным образом увеличиваются язвы.

13) Всем этим дела церковныя всюду приведены в замешательство, придуманы ими предлоги, и такое число преклонных летами епископов за общение со мною изгнаны в заточение. И если было это доныне, то оставалась еще добрая надежда, потому что ты человеколюбив. Но чтобы не простерлось зло и впредь, да превозможет у тебя истина. Не попусти, чтобы вся Церковь была в подозрении, будто бы христиане, и тем паче епископы, замышляют и пишут подобныя вещи. Или если неугодно входить в разыскания, то справедливо поверить больше нам, оправдывающимся, нежели клевещущим, потому что они лукавствуют как враги, а мы со страхом представляем доказательства. Но дивлюсь, почему мы говорим с благоговением, они же столько имели безстыдства, что солгали Царю. Изследуй же дело по истине и, по написанному, взыскуя обыщи (Иоил. 1, 7) в нашем присутствии, на каком основании говорят они это или где найдены письма? Но ни из моих никто не уличит, ни из Магненциевых никто не скажет этого, потому что все выдумано. Может быть, и неприлично более разыскивать, и сами они не хотят этого, чтобы по необходимости не был найден писавший эти письма, потому что одни доносчики знают его, кроме же них, не знает никто.

14) Поелику же и о великой церкви доносили, что производилась там Божественная служба прежде ея совершения, то и в разсуждении сего представляю опять оправдание твоему благочестию, потому что вынуждают к тому расположенные ко мне враждебно. Да, это было, признаюсь в том, ибо и прежнее говоря, я не лгал, и теперь не буду отрицать этого. Но и это дело было опять иначе, нежели как донесли они. И да позволено мне будет сказать: не день обновления совершали мы, благочестивейший Август, ибо действительно было бы незаконно сделать это прежде твоего указа,