твое благочестие, справедливо говоря: «Вступив по письму, для чего удаляешься без письма и оставил народ»? Сам народ не по всей ли справедливости в день суда на меня возверг бы нерадение о нем, говоря: «Епископствовавший у нас бежал, и мы оставлены были без попечения, некому было напомянуть нам»? Если бы это сказали они, что стал бы я отвечать? Ибо такую укоризну заслужили от Иезекииля ветхозаветные пастыри (Иез. 34, 3-10). Зная это, и блаженный апостол Павел каждому из нас повелел чрез ученика своего, сказав: не неради о своем даровании живущем в тебе, еже дано тебе бысть… с возложением рук священничества (1 Тим. 4, 14). Страшась этого, и я не хотел бежать, но ждал повеления, есть ли на то воля твоего благочестия. Но не получил я, чего основательно требовал, да и теперь обвинен пред тобою напрасно, потому что не противился я повелению твоего благочестия и теперь не покушаюсь идти в Александрию, пока не угодно то будет твоему человеколюбию, и об этом доношу предварительно, чтобы клеветники и в этом не нашли опять предлога оговорить меня.

27) В виду этого я не считал себя виновным, но, имея у себя оправдание, поспешил я к твоему благочестию, зная твое человеколюбие, и содержа в памяти нелживыя твои обещания, и твердо надеясь, что, по написанному в Божественных Притчах, приятны царю помыслы праведны (Притч. 16, 13). Когда уже отправился я в путь и оставил пустыню, разнесся какой-то внезапный слух, который сначала казался мне невероятным, но впоследствии оказался верным. Везде говорили, что Либерий, епископ Римский, великий Осия Испанский, Павлин Галльский, Дионисий и Евсевий Италийские, Люцифер Сардинский и другие некоторые епископы и пресвитеры и диаконы осуждены на изгнание за то, что не согласились подписаться против меня. И эти осуждены на изгнание, а Викентий Капуанский, Фортунатиан Аквилейский, Иеремия Фессалоникийский и все западные епископы будут терпеть не малое какое-либо принуждение, но весьма великую нужду и страшныя оскорбления, пока не дадут обещания не иметь со мною общения. Потом, когда дивился я этому и недоумевал, вот достиг до меня еще другой слух о епископах египетских и ливийских, а именно что около девяноста епископов изгнаны, церкви же переданы исповедующим Ариево учение, и что шестнадцать епископов посланы в заточение, а прочие частию обратились в бегство, а частию принуждены лицемерить. Ибо, как разсказывали, такое произошло там гонение, что, когда в Александрии на Пасху и в воскресные дни братия молились в пустом месте, близ кладбища, военачальник со множеством более нежели трех тысяч вооруженных воинов с обнаженными мечами и стрелами напал на христиан, и с женщинами и детьми, ничего более не делавшими, как только молившимися Богу, было поступлено, как можно только поступить при таком нападении. Но, может быть, теперь и неприлично описывать это, чтобы и одно воспоминание об этом не извлекло слез у всякаго. Ибо такова была жестокость, что девиц обнажали, а тела умерших от ран не предавали тотчас погребению, но повергали псам непогребенными, пока родственники тайно, с великою для себя опасностию не похищали тела их близких, и большаго стоило труда, чтобы никто не узнал об этом.

28) А что еще было, то, может быть, почтено будет невероятным и всех изумит необычайною своею гнусностию. Впрочем, необходимо сказать об этом, чтобы христолюбивая твоя рачительность и богочестие твое знали, что доносы и клеветы на меня не для чего иного делались, а единственно, чтобы можно им было изгнать меня из церквей и ввести свое нечестие. Когда истинные и преклонные летами епископы одни посланы были в заточение, другие обратились в бегство, тогда уже язычники, оглашенные и занимающие первыя места в городском совете, и именитые по богатству по приказанию ариан вместо христианских учителей стали преподавать учение православной веры. Не было уже вопроса о том, непорочен ли человек, как заповедал Апостол (1 Тим. 3, 2), но, как делал злочестивейший Иеровоам (3 Царст. 12, 31), кто больше давал золота, того и нарекали епископом. И не было у них различия, если кто и язычник, только бы представил золото. Епископы, поставленные Александром, монашествующие и подвижники, посылаемы были в заточение, а мудрые на клеветы, сколько имели сил, растлевали апостольское постановление и оскверняли церкви. И великия выгоды доставили им клеветы их; в твои времена стало для них возможно беззаконствовать и совершать подобныя дела, посему к ним только относится написанное: горе, ихже ради имя Мое хулится во языцех (Иса. 52, 5).

29) Когда носились такие слухи, и всё до основания приведено было в колебание, не оставил я однако же своей ревности, но снова продолжал путь к твоему благочестию и с еще большим прежняго тщанием, в твердой надежде, что делалось все без соизволения твоего благочестия, и если бы человеколюбие твое узнало, что происходит, то воспретило бы такия дела, потому что не свойственно благочестивому царю пожелать, чтобы заточаемы были епископы, обнажаемы девы или вообще приводились в смятение Церкви. Но когда разсуждал я таким образом и ускорял свой путь, вот достиг до меня третий еще слух, что будто бы властвующим в Авксуме предписано: Авксумскаго епископа Фрументия удалить оттуда, а меня отыскать хотя бы у варваров и переслать к епархам для составления так называемых судебных записей, народ же и всех клириков принудить к вступлению в общение с арианскою ересью, и если кто не послушает, таких предавать смерти, и что это не на словах только разглашаемо было, но доказывалось самими делами, в подтверждение этого, с дозволения твоего человеколюбия представляю и послание; они очень часто читали его, угрожая смертию всякому.

30) Список с послания.

Констанций победитель, великий Август александрийцам.

Город ваш, сохраняя в себе отечественныя черты и помня доблесть основателя, и ныне оказал обычное свое послушание. Да и мы, если бы благоволением своим к вашему городу не затмили самого Александра, сознали бы себя немало погрешившими. Как целомудрию свойственно вести себя во всем благоприлично, так царскому сану свойственно преимущественно перед всем приветствовать вашу (позвольте сказать это) доблесть. Вы первые учредили у себя истолкователей мудрости, первые познали истиннаго Бога, и из истолкователей избрали лучших, и охотно, с любовию приняли наше определение, справедливо возгнушавшись льстецом и обманщиком и присоединившись, как и следовало, к людям досточестным, которыя выше всякаго удивления. Но кому из обитающих даже на краях вселенной неизвестно любочестие, выказанное в последних происшествиях, которыя не знаю, чему должно и приравнять из случившегося когда-либо. Большая часть жителей