Я помахала ему рукой и поехала прочь. ЕслиГоша сумеет нарыть нужные сведения, мне и впрямь придется пристраивать его в«Останкино», потому что обмануть парня с мозгом семилетнего ребенка невозможно.Впрочем, я думаю, проблема разрешится, небось на должность «принеси – подай –пошел вон» особой очереди нет. У меня есть подруга, Лера Сазонова, она работаетна радио, так вот у них постоянно вакантно место так называемого младшегоредактора. Только не думайте, что этот сотрудник призван сидеть в кабинете ивыправлять всякие тексты. Нет, младший редактор – несчастное, задерганноесущество, которое постоянно заваривает чай, бегает за бутербродами,притаскивает минеральную воду в студию, в общем, стоит по рангу чуть вышеуборщицы и получает такие же гроши. Но умные люди, желающие сделать карьеру всредствах массовой информации, цепляются за любую возможность, чтобы проникнутьв студии. Если я назову вам сейчас фамилии звезд и телерадионачальников,которые выбились на свои посты со ставки младшего редактора, боюсь, вы мне неповерите. Но для того, чтобы получить в свое распоряжение микрофон и миллионнуюаудиторию, нужно быть упорным, трудолюбивым, настойчивым, хитрым, умным, неслишком брезгливым, лживым и честным одновременно, здоровым, не нытиком, нехлюпиком и не истериком. Мало на свете людей, обладающих всеми этими качествамивместе, но, с другой стороны, совсем не все и выбиваются в так называемыезвезды. Гоша мало похож на человека, способного совершить карьерный взлет, нопочему бы не дать ему шанс?

Вообще-то, жизнь предоставляет абсолютно любомучеловеку возможность повернуть руль своей судьбы, просто не все видят цель.Думаю, что в «Останкине», как и на радио, имеются вакансии младших редакторов,может, только называются они там по-другому: администратор или директор по чаю.Вот завтра выйду на работу, осмотрюсь по сторонам, и, если Гоша сумеетраздобыть координаты Малины, я обязательно пристрою парня в столь желанный длянего мир.

Ровно в полшестого утра я показала хмурозевающему милиционеру новенький пропуск и была допущена в огромный, гулкийхолл. Следовало пересечь довольно большое пространство, справа стояли газетныекиоски, слева располагалась кофейня. Я судорожно вспоминала дорогу, которойвела меня, знакомя с новым местом работы, Заварзина. Так, сейчас налево, вверхпо лестнице, на второй этаж.

Перед глазами снова раскинулся холл, довольнотемный, и вновь появились ларьки, в одном еда, в другом всякая всячина. С двухсторон из помещения вытекали длинные, кишкообразные коридоры, я постояласекунду в сомнении, потом повернула налево и медленно пошла вперед, разглядываяобшарпанные двери.

Будучи писательницей Ариной Виоловой, я теперьиногда участвую в некоторых программах в качестве гостя. Если честно, то нацентральные каналы меня зовут крайне редко, но все же пару раз приходилось быватьв легендарном здании на улице Королева, и я должна вам сказать, что внутри оносильно напоминает самую обычную общеобразовательную государственную школу.Вроде чисто, но бедно, линолеум кое-где протерт, потолок просит гипсокартона, астены новой краски, двери следует привести в порядок. Насмотревшись всякихкинофильмов, я предполагала, что «закулисье» телевидения – это шикарныйинтерьер: кожаные диваны и кресла, полированные столы, роскошные люстры,мужчины в костюмах, длинноногие красотки в мини… Действительность оказаласьиной.

Я толкнула створку и вошла в небольшуюкомнату, заставленную разномастными стульями и протертыми пуфиками. Посерединераскинулся низкий стол, на котором гордо высилась банка растворимого кофе,лежали пакет пряников, несколько упаковок печенья и стояла пол-литроваястекляшка, набитая сахаром. Девушка в рваных джинсах и парень в сильно измятыхсерых брюках молча хлебали из пластиковых стаканчиков дымящуюся жидкость.

– Тебе чего? – весьма нелюбезноспросила девчонка.

– Доброе утро, – промямлила я.

– По мне, так лучше вечер, – усталосказал парень.

– Меня зовут Виола, я новый редактор погостям, буду работать временно, пока Лена Заварзина из декрета не выйдет.

– Катя, – вяло представиласьдевушка.

– Леша, – буркнул юноша. –Хочешь кофе?

Я не люблю растворимые напитки, но заявлять обэтом сейчас мне показалось неуместным, поэтому я кивнула.

– Садись, – сказала Катя, – вонкипяток, бери пряник.

Не успела я ухватить твердокаменный кругляш,как в комнату влетела маленькая толстенькая тетенька, облаченная в розовыйбрючный костюм.

– Сидите? – голосом, не предвещающимничего хорошего, поинтересовалась она.

– Ага, – хором отозвались Катя иЛеша.

Вошедшая подскочила к столу, выхватила у меняемкость с кофе, мигом опустошила ее и снова задала вопрос:

– Сидите?!

– Да, – спокойно подтвердили ребята.

– Ах вы…………, – забраниласьбабенка, – а ну……………!…!

Лицо толстухи покраснело, глаза вылезли изорбит, волосы поднялись дыбом. Мне стало страшно. Тучным, короткошеиминдивидуумам противопоказано злиться. У подобных людей, как правило, высокоедавление, а в момент визга оно еще больше поднимается. Крикунью мог хватитьинсульт.

– Поняли? – закончил «розовыйкостюм».

– Ага, – вяло сообщила парочка.

– Ну и молодцы, – неожиданноуспокоилась тетка, – пойду остальным задание на сегодня дам.

С этими словами она, прихватив несколькопряников, ушла.

– Это кто? – в изумлениипоинтересовалась я.

– Анька, – меланхолично сказалаКатя, – начальница наша.

– Она всегда утром орет, –элегически продолжал Леша, – не парься. У нас у каждого свой прикол. Анькетребуется повизжать, это еще не самая мерзкая примочка.

Дверь снова приоткрылась, показалась лохматаяголова.

– Хорош трендеть, – пропищала она иисчезла.

Катя потянулась, зевнула, взяла лежащий околонее блокнот и со вздохом сказала:

– Значитца, так! Че имеем? Начало, ля-ля,Костя сегодня.

– Костя! – подпрыгнул Леша. –О, нет!

– Да, – припечатала Катя, –потому как Олеська в отпуск уперла!

– Ужас!