— Да. — Я была скована абсурдом происходящего. — Мне было два года, когда мама уехала сниматься в Сибирь. Съемки длились, кажется, года два. Жила она там по несколько месяцев. Это сериал «Буран». Я часто на него натыкаюсь по телевизору. Партнером мамы был Николай Бедун. Не знаю, жив ли он сейчас.

— Жив, если это так называется. Запойный алкоголик, из дома практически не выходит. Скандалы с соседями, иногда попадают в прессу.

— Сережа, эта девушка — моя сестра? Ты нашел ее?

— Да, и проблема не только в этом. Проблема в том, какая это сестра. Я кое-что собрал. Живет она сейчас в Красногорске. Я отправил видео тебе на почту. Реши сама, со мной это посмотришь или без свидетелей.

— Без.

— Адвокат, с которым я работаю, готов с тобой пообщаться в любое время. Дело в том, что ты унаследовала и эту сестру. Она — реальный претендент на наследство. Она же — первая подозреваемая в убийстве твоей матери. Для начала ты можешь затеять судебный процесс, чтобы доказать, что она самозванка, к примеру. Но я думаю, что это не так. Впрочем, экспертиза не помешает. За столько лет ребенка, который был в разных приютах и у разных опекунов, могли подменить.

— Смешно. Мама и меня хотела назвать Дианой. Папа был против, сказал, что это пошло. Мама рассказывала. А этот Бедун в курсе своего счастья?

— Вряд ли. В документах он же прочерк. Но в деле — тоже подозреваемый. На сегодня, наверное, хватит. Мне уехать? Тебе точно не нужна моя помощь?

— Да. Я лягу спать. У меня то ли озноб, то ли вирус смерти, то ли зараза жизни. Я не хочу думать и смотреть на эту бабу. Мы так и не подписали с тобой договор. Теперь уже нужен другой. Я буду искать убийцу мамы.

— Конечно. Конечно, ты моя заказчица. Я попрошу о таком авансе: не надо нам бумаги, хорошо? Мы разберемся в финансовых делах Анны, ты поучаствуешь в расходах на следствие. Но разреши мне помогать своей женщине. Это сильно компенсирует мое главное поражение. Нет-нет, я ни о чем не прошу. Не для обсуждения и не для утешения.

Мы стояли с ним в коридоре, с этим отличным парнем, синеглазым ковбоем, мы были совсем безнадзорными. Мне было холодно, он был теплым, сильным, от него пахло уютом и женской мечтой. И если бы он посмотрел на меня своим притворно-честным, профессионально призывным взглядом — так, чтобы было понятно: все не по-настоящему, просто утешительная игра в любовь, — я бы, может, и спаслась от очевидности. Никто не говорил, что в горе нужно быть большей праведницей, чем без него. Но у Сергея осунулось, потемнело лицо, в глазах была тоска. Какие тут игры. Какая любовь. Ты просто тащишь свое бремя от жертвы к жертве. Ты плетешься к своему ножу у твоего горла. Нет, я останусь одна и буду баюкать свои раны и отравленную кровь. Так чище.

Сергей ушел, я заперла за ним дверь на несколько оборотов ключа. У Кирилла теперь есть ключ. Так, на несколько оборотов, запирала свою дверь моя мама. Она часто меняла входную дверь, выбирая самые новые и надежные версии. И замки всегда сверхсекретные, к которым невозможно подобрать ключи. Так было написано в инструкциях. У мамы дома не было ни больших сумм, ни особых сокровищ. Получается, она защищала только свою жизнь. Получается, что убийце она или дала ключ, или открыла сама.

А я вообще только захлопываю дверь, как правило. И дверь у меня самая простая, наверное, открыть какой-то отмычкой — пара пустяков. Но сейчас я закрываю замок до упора, как будто теперь моя очередь прятаться от убийцы. Но страха при этом не чувствую. Я залита с ног до головы усталой тупостью. Рука поднимается с трудом, ноги отказываются передвигаться.

Я делаю круг, обходя стол с компьютером, потом все же подхожу к нему, перезагружаю, выключаю и выдергиваю из сети. В нем эти видео с «сестрой». Я содрогаюсь заранее. Ничего более ужасного мама не могла послать мне с того света. Как хорошо сказал Сергей: «без свидетелей». Да, наверняка подобное можно смотреть только без свидетелей.

Я падаю в подушки, прячу лицо, как будто все смотрят сейчас на меня с ожиданием и любопытством: как я себя поведу. Выдам ли какие-то свои тайны, о которых, может, не знаю еще сама? Когда споткнусь, когда упаду, когда сдамся? Кому? Всем.

Как хорошо, что ушел Кирилл. Как здорово, что я не пожалела Сергея. Есть крошечная дистанция между мною и этими двумя, сейчас, несомненно, самыми близкими людьми. Я сделаю лишний шаг — и обрету оппонента, противника или мстителя. Мой союзник один — пустота. Такая глубокая и бесконечная пустота, что есть надежда потерять в ней и себя. Слишком тяжелыми вдруг стали мои мысли и тело.

Не знаю, был ли сном тот провал. Я ничего не видела. Но я задавала безмолвный вопрос маме, я сжималась в ожидании шагов Артура в своей вонючей кладовке, я тянулась к горячей мужской руке и содрогалась, как от удара током. Я не могла понять, чья она? Это Артем, Кирилл или Сергей? Слава богу, я одна. И я жива. Хорошо это или плохо, но я жива. Взмокшая от пота, с печальными, словно старыми глазами… Я посмотрела в зеркало и подумала: суд и генетическая экспертиза не понадобятся. Я узнаю свою сестру или сразу пойму, что это мошенница. Если мне повезет хотя бы в этом.

Перед тем как включить компьютер, я тщательно умылась и надела чистый халат. Как будто эта Диана может меня увидеть. Я же ей, возможно, старшая сестра.

Поехали. Видео первое. Дата — три месяца назад. Все остальное за тот же период.

На диване сидит тетка. За версту понятно, что это один из самых некачественных образцов человека. То, что называется «деклассированный элемент». Крупная, обрюзгшая, в черной майке без рукавов, которая открывает мускулистые руки в татуировках и некрасивую плоскую грудь. Лицо… Даже без гримасы, которая сейчас его уродует, — это не женское лицо. Большое, тяжелое, грубое, с мелкими злобными глазками и прямым ртом, который открывается, как коробка. На плече у тетки сидит маленький котенок и плачет. Она поднимает котенка перед собой и начинает избивать с воплями: «Ты чего орешь?» Бросает его с силой в стену.

Так. Сестра. Видео взято из ее странички «Вконтакте». Там есть ее координаты. В комментариях люди пишут ей, что она дрянь и сволочь.

Следующее видео. Зоозащитники с полицией штурмом берут ее квартиру, забирают окровавленного котенка. Кто-то говорит о возбуждении уголовного дела.

Видео три. Диана в платье с люрексом, с длинными сверкающими серьгами, с диким макияжем на перекошенном от злобы лице произносит речь. Речь обращена всем тем, кто ей звонит и угрожает сроком за жестокое обращение с животным. Мат, угрозы, обещания всех найти и порвать.

Хватит! Я пересматриваю без звука. Увеличиваю лицо, глаза, рот. Вижу морщинки, родинки, зубы. Она так отлично скалится, зубы видны до коренных. Печаль. Это моя сестра. Мамин сильный, властный подбородок деформировался в этот лошадиный овал. Из-под надбровных низких дуг смотрят мрачные, темные глаза Николая Бедуна, характерного актера, которого приглашали на роли бандитов и убийц. А маленькие аккуратные ушки у этой Дианы как будто от другого человека. Я видела только у одного человека такие уши. У себя.