Он не мог удержаться, чтобы не испытать ее.

Не отрывая губ, он осторожно коснулся пальнем ее соска. Эбби вздрогнула, но не остановила его. Он обхватил рукой ее грудь. Она вздохнула. Он осыпал поцелуями ее шею и спустился в вырез халата, коснувшись обнаженного соска. И снова услышал, как из ее горла вырвались нежные звуки. По вдруг она сжалась, слабо протестуя.

Отпустив ее, Мэтт с сожалением наблюдал, как она торопливо приводит себя в порядок. Но он успел насладиться видом белой груди. Совершенно очаровательной. И вдобавок с веснушками. Забавно был бы попытаться слизнуть их… одну за другой.

– Извини, – произнес он, вовсе не испытывая сожаления. – Не знаю, почему я так поступил.

Но он знал.

Вспыхнув, она неотрывно смотрела на него, дрожащими пальцами стянув халат у горла, и тяжело дышала.

– Я же говорила, когда взялась за работу…

Он чувствовал по ее дрожащему голосу, что она готова расплакаться, и сразу же пожалел, что позволил такие вольности. Это непростительно, будь проклято его либидо!

– Поверь, – поспешно произнес он, – прежде такого не случалось. У меня и в мыслях не было пользоваться своим положением, чтобы принуждать служащих… – Он покачал головой, сам дивясь неискренности своих слов. Она наверняка думает о нем самое плохое. – Страшно сожалею, Эбби. Больше этого не случится, даю слово.

Она загадочно посмотрела на него, потупила взор и провела босыми пальчиками по ковру.

– Надеюсь, я ничем вас не спровоцировала.

Теперь, когда она пыталась взять часть вины на себя, он испытал облегчение.

– Как ты могла подумать! Это просто порыв, сам не знаю, почему.

Он, безусловно, знал. Она такая прелестная! Такая неотразимая!

Эбби сделала медленный глубокий вдох и выдох и робко взглянула на него из-под рыжих ресниц.

– А я не пойму, почему не положила этому конец. Обычно я не теряюсь. Я даже брала уроки самозащиты, – ее глаза заискрились лукавством. – Знаю, куда надо бить мужчин.

– Спасибо, что не воспользовалась своими навыками, – Мэтт слабо улыбнулся. – Клянусь, отныне буду паинькой. Не сомневайся.

Эбби кивнула, повернулась и прошла в свой номер, торопливо захлопнув за собой дверь. Он слышал, как щелкнул замок. Разумно, подумал он. Его все еще влекло к ней.

Эбби прислонилась к двери с другой стороны и прижалась к ней лбом.

– Не слишком старайся быть паинькой, Мэтт, – прошептала она..

Целых пять минут Эбби не могла отдышаться, унять дрожь и пройти в комнату. Она скинула халат и неподвижно стояла перед зеркалом, изучая свое отражение. В ней еще не улегся трепет, вызванный поцелуями, которыми Мэтт осыпал ее. Она вздрогнула. Жар медленно разлился по ее телу, и она закрыла глаза, наслаждаясь нахлынувшим ощущениями, пока оно не угасло.

Открыв глаза, Эбби отшатнулась от зеркала и схватила фланелевую рубашку, но, поразмыслив, решила, что ночь слишком теплая. Ей хотелось только прикрыть тело.

Лежа в постели, она жалела, что отступила, что выдала свое потрясение. Тогда Мэтт мог бы прильнуть к ее губам, и, кто знает, какие чудесные переживания она бы изведала этой ночью. Ей было уже двадцать пять, а она все еще была девственницей. Может, поэтому она и не оттолкнула его.

Из любопытства.

Эбби была очарована Нью-Йорком, но еще больше – Мэттом. Ей нравился пульсирующий ритм жизни Манхэттена – массивные здания из серого камня и отполированные до блеска бронзовые ручки дверей, на которых играло солнце… Изысканные модели, выставленные в витринах «Блу-мингдейла», «Сэкс» на Пятой авеню и роскошные магазины «Трамп Тауэра». Но Мэтт казался ей загадочным, и это еще больше влекло к нему.

Он требовал, чтобы она работала допоздна, усердно и старательно. Но подготовка к каждой встрече порождала массу вопросов, которые мог решить только он. Однако после бурной сцены между ними он намеренно держался на расстоянии. Иногда они не виделись целый день.

На четвертый день она решила, что нужно что-то предпринять, чтобы он чувствовал себя увереннее в ее обществе. Универмаг «Бергдорф Гудман» стоял на пересечении Пятой авеню и 57-й улицы, рядом с пентхаусом. Эбби сразу же прошла в отдел модной женской одежды мимо витрин с элегантными сексуальными нарядами из шелка сочных тонов, пробежав глазами по прекрасным платьям, которые она могла теперь себе позволить благодаря щедрым субсидиям на покупку одежды. Такие платья создадут еще больше проблем на работе. Одежда в деловом стиле – вот что нужно, чтобы охладить их чувства.

Эбби подобрала пару подходящих нарядов, когда к ней подошел продавец.

– Это и это, – указала она.

Четверть часа спустя она с выбранными покупками уже направлялась в отель, довольная собственной выдумкой.

Мэтт в третий раз посмотрел на часы, потом на дверь апартаментов для служащих. Эбби не свойственно опаздывать, но он не стал стучать, опасаясь, что она опять вылетит в халате. Ему тогда не удержаться.

«Он подумывал, не выпить ли сухого мартини, чтобы успокоиться, но ему показалось смешным искать спасение в спиртном. Из-за чего ему волноваться?

Дверь открылась, и ответ нашелся. Из-за нее.

Эбби вошла в комнату. Нарядный черно-белый костюм сидел на ней великолепно. Жакет с высоким воротником и расширяющимися рукавами. Прямая юбка скромно прикрывает ноги до щиколоток. Она улыбнулась, и его внимание тотчас же переключилось на ее губы – не ярко-красные, что компенсировало бы изысканность костюма, а нежно-розовые. Волосы были забраны в тугой пучок. Она выглядела как школьная учительница в нарядах из журнала «Вог».

– Что это, черт возьми? – спросил он.

Она моргнула.

– Я ходила по магазинам сегодня. Ты считаешь, что это не годится для сегодняшнего вечера?

Возможно, и годится, подумал он. Она выглядела нарядной, элегантной и очень красивой. Но его волновал намеренный выбор такого наряда. Трудно придумать, как еще можно прикрыть тело, разве что надеть спортивный свитер и брюки. Было ясно без слов, что она намеренно изменила свой облик.

Однако ее уловка привела к обратному результату. Высокий воротник и прямой черный силуэт показались ему возбуждающими, вызывая желание сорвать с нее всю одежду до последней нитки, прикоснуться к ней, вдохнуть аромат ее тела, растрепать ее волосы.

– Сними это, – прорычал он.

– Извини? – Ее глаза блестели от ярости, но в них проскальзывала и тревога.

– Надень ту ярко-красную вещицу, что была на тебе вчера, – проворчал Мэтт и направился в бар выпить мартини, от которого прежде отказался.

– Платье для коктейля? Днем?