– Что-нибудь еще… только не это.

Он не слышал, как она вышла. Внезапная тишина заставила его оглянуться. Повернувшись, он застал ее на прежнем месте бесстрастно смотрящей на него.

– В чем дело? – спросил он, потягивая прозрачную жгучую жидкость, обжигающую горло.

– Я знаю, почему тебе не нравится мой костюм и почему тебя невозможно найти в последнее время, – сказала она.

Он рассматривал бокал с коктейлем. Для его приготовления, должно быть, используют мелкие белые луковицы с жемчужным отливом. Он изо всех сил пытался сконцентрироваться на бокале, лишь бы избежать встречи с глазами Эбби.

– Ты слышишь меня, Мэтт?

Он вздохнул.

– Просвети меня. Так почему же мне не нравится твой костюм?

– Потому что ты хочешь провести со мной ночь, но можешь в этом признаться.

Его смех был слишком громким и натянутым.

– Ну, у вас, леди, и фантазия.

– Я так не считаю, – медленно произнесла она и подошла ближе. – Думаю, нас влечет друг к другу. Но нам надо работать. Я не могу выполнять свои обязанности, если ты скрываешься и не общаешься со мной.

Он кивнул.

– Понятно. – Он признал только, что старался попадаться ей на глаза эти дни, и осторожно продолжил: – Что бы там ни было между нами, наряжаться как матрона из женского пансиона – не выход из положения.

– Я всего лишь оделась консервативно.

Он уже не мог сдерживаться. Она вела себя слишком самоуверенно, слишком хладнокровно… он совсем терял голову.

– Будь все проклято, Эбби, хватит вести себя по-детски. Да войди ты хоть в бикини – я не притронусь к тебе!

Она склонила набок голову и посмотрела на Мэтта.

– Остаюсь при своем мнении.

На другой день Эбби смогла выкроить время, чтобы вкратце расспросить Мэтта о предстоящей встрече, которая должна была состояться после обеда. Все утро она была занята с юристом, составлявшим документ с новым экспортером. Мэтт попросил ее прочитать контракт и засвидетельствовать его подпись. Она была польщена, что он по-прежнему позволяет ей знакомиться с внутренними механизмами ведения дел, несмотря на то что отношения босса со служащей дали опасный крен. Загруженные до предела работой, Мэтт и Эбби тем не менее постоянно испытывали влечение друг к другу. К моменту, когда они ехали в машине, у Эбби словно иголки бегали по телу от шейного позвонка до пяток. Она пыталась полностью отдаться делам, помогая Мэтту быть в курсе всех новостей, полученных по электронной почте и по телефону.

– Что-то не пойму, – сказала она, проверяя страницу, которую отпечатала, перед тем как уехать из отеля. – Взгляни. Это из Шотландии. Что-то о рыцаре замка Донан.

Он со смехом взял листок.

– Это от моего брата Кристофера. В детстве мы писали друг другу шифрованные письма, чтобы никто, а главное отец, не узнал, что мы замышляем. Кристофер подписывался как рыцарь замка Донан, одного из наших родовых владений, которое должно было отойти ему по наследству. Он и его жена теперь живут там.

Мэтт пробегал глазами страницу, продолжая рассказывать, но улыбка постепенно сходила с его лица.

– Что-то случилось? – спросила Эбби.

Мэтт откинулся на сиденье. Она заметила, что его красивое лицо застыло от волнения.

– Ничего нового.

Эбби погладила его руку, в которой он зажал листок.

– Я могу чем-нибудь помочь? – В ее голосе он услышал сострадание.

– Разве что отговорить моего брата от совершаемой им страшной ошибки.

– А что он собирается сделать?

Устроить воссоединение семьи в поместье отца.

Эбби покачала головой в недоумении.

– А что в этом плохого?

– Моему отцу и дела нет, увидится он с кем-нибудь из нас или нет.

Эбби с сочувствием посмотрела на босса. Как страшно, подумала она и замолчала, терпеливо ожидая, что будет дальше. Наконец Мэтт успокоился.

– Извини, тебе, наверное, трудно понять. Отношения в семьях бывают очень сложными, – он взглянул на нее. – Ты выросла в атмосфере любви на своей ферме в Иллинойсе, и никто не исчезал из твоей жизни, когда ты больше всего нуждалась в нем.

Она неотрывно смотрела на Мэтта, поняв, что пи невольно проговорился.

– Отец бросил тебя и братьев? – мягко спросила она.

– Нет, – с трудом произнес он, – мама. Она бросилa нас с отцом без всяких объяснений. Граф не знал, что делать с нами. Спихнул нас в закрытую школу, как только нам исполнилось шесть лет. Мы редко виделись с ним. Эбби от жалости прикусила нижнюю губу. Какое безрадостное детство!

– Значит, Кристофер живет в Шотландии?

– Да, он младший. Только что женился на американке. Они восстанавливают замок. Старший брат, Томас, сказал, что это потрясающая женщина, и оказался прав. И она хорошо относится к дочери Кристофера. Я уже больше года не виделся с братьями.

– А с отцом?

– С тех пор как уехал в Америку, едва мне исполнился двадцать один год.

Эбби поразилась.

– Больше десяти лет! – Она посмотрела на него с упреком.

Мэтт сжал зубы.

– Не надо на меня так смотреть. Он всю жизнь игнорирует меня. Так зачем теперь разыгрывать роль преданного сына? Да если бы он хотел повидаться, ему ничего не стоило бы заказать самолет и прилететь. У отца столько денег, что он не знает, куда их девать, и отменное здоровье.

Несмотря на то что Мэтт старался ничем себя не выдать, Эбби понимала, как ему больно.

– Порой мы не можем искренне выражать свои чувства из гордости.

– Что это значит? – резко бросил он.

– Может, твой отец и хочет сказать, что любит тебя и гордится тобой, да не знает как.

Мэтт вновь гневно нахмурился. Но быстро смягчился, стоило ему только посмотреть туда, где ее рука грела его руку.

– Хотелось бы надеяться. Трудно поверить, что спустя все эти годы… – Он замолк, не в силах говорить от переполнивших его переживаний. – Я все еще помню ее.

– Маму?

Он кивнул.

– Я был совсем маленьким, но помню, какой красивой и нежной она была. Как сияло ее лицо, когда она наклонялась, чтобы обнять меня. В ней было все то, чего недоставало отцу. Нежность, любовь, живость.

Тем временем они проехали мимо афиш Бродвея и добрались до 58-й улицы. Эбби могла бы всю ночь проговорить так. Между ними возникла близость, готовая сломать все препоны, и она чувствовала, что это поможет понять, кто же скрывается под непроницаемой оболочкой главы международной компании.