— Я уже давно не адмирал, — губы гостя разошлись в лукавой улыбке. — Мои годы уже не те. Сейчас я больше сижу на берегу и лишь посматриваю на море.

Эти слова невольно развеселили принца. Адмирал де Витт никак не мог быть только сторонним наблюдателем. Всю свою жизнь он провел на море и прошел путь от безусого юнги до вице-адмирала флота Голландии. Вряд ли в океане еще оставался уголок, в которой не заносила его флотская судьба.

Карьера де Витта началась с того, что он принял участие в сражении против Англии.[1]И лично приколотил на грот-мачту метлу, свидетельствующую о том, что будет воевать с врагом до тех самых пор, пока наконец не выметет их вон.

Впоследствии де Витт отправился в Вест-Индию, где занимался торговлей. Но, как поговаривали, не упускал благоприятный случай захватить какой-нибудь торговый корабль. Несколько лет он провел в водах Новой Голландии, но уже в качестве пирата, затем три года служил испанскому королю, а потом вновь стал пиратом и более не сворачивал с выбранного пути.

Было время, когда его эскадра состояла из десяти кораблей, и сильнейшие державы мира старались получить его расположение, чтобы использовать силу адмирала де Витта в своих политических интересах.

Де Витт давно уже отверг все моральные принципы и оставался на стороне того, кто больше платит.

В этот раз за помощью к нему обратился принц де Конти. В качестве залога для предстоящего разговора француз высыпал немало золотых монет. Такому красноречивому человеку трудно отказать во встрече…

Глаза у де Витта были темно-синие, очень спокойные и таинственные. Именно такими представляются океанские глубины.

— Для меня вы всегда останетесь адмиралом, — сдержанно отвечал принц.

Губы де Витта слегка разошлись в благодарной улыбке. Он привык к общению с сильнейшими. Ни один из них не удостоил бы его даже взглядом, если бы им ничего от него не требовалось. Следовало держать ухо востро. Французы в нем заинтересованы, а стало быть, это обыкновенная сделка, из которой надлежало извлечь максимальную выгоду.

— Мне это лестно слышать.

Де Витт щелкнул крышкой карманных часов. Эта золотая вещица досталась ему в качестве трофея от английского адмирала. Рядом со старым гербом он выбил собственный, что свидетельствовало о смене владельца.

Принц невольно улыбнулся. Адмирал так подчеркнул свою значимость, а заодно давал понять, что пора переходить к делу.

— Вы знаете о том, что я совсем недавно претендовал на польскую корону?

— Да, кое-что мне об этом известно, — сдержанно отвечал адмирал, не желая вдаваться в детали.

— Все шло к тому, что корона должна была достаться мне, — неожиданно для себя де Конти обнаружил, что в его интонации прозвучала настоящая обида — непростительная оплошность для принца крови.

Возникла неловкая пауза. Адмирал молча ожидал продолжения. Если герцог решил пожаловаться, то нашел не самого благодарного слушателя.

— Возможно, я бы ее и получил, но польский сейм склонился не в мою сторону. Незадолго до выборов ко мне приехали два десятка шляхтичей и уже клялись в верноподданстве, давали присягу. Признаюсь, в какой-то момент я даже расслабился и посчитал своего соперника, саксонского курфюрста, несостоятельной фигурой. Но тут неожиданно появился русский царь Петр…

Адмирал де Витт слегка кивнул, давая понять, что слушает внимательно.

— Я немного в курсе этой неприятной истории, — произнес он. — Царь Петр дважды писал угрожающие письма польскому сейму и требовал, чтобы они приняли сторону саксонского курфюрста Августа, даже грозил им войной. А потом, чтобы поторопить их с выбором, отправил к границе с Польшей свои войска. Кажется, это обстоятельство сыграло решающую роль.

— Совершенно верно, — проявляя подчеркнутую учтивость, согласился де Конти. — А вы осведомлены о моих делах. Не ожидал.

— Не ищите здесь никакого смысла, — сдержанно заметил де Витт. — Мне приходится заниматься очень многими вещами, и я просто обязан быть в курсе различных дел. А потом, сейчас об этом говорит вся Европа.

— Ну да, конечно… Впрочем, ничего удивительного… Роль неудачника не для меня, — принц едва сдерживал отчаяние. — Мне бы хотелось остаться хозяином положения.

— Полагаю, что мы подошли к главному. И какова моя роль во всей этой истории?

— Тогда вы осведомлены и о том, что русский царь путешествует по Европе под вымышленным именем…

— Петр Михайлов.

— Вот именно… Не понимаю, зачем ему нужен весь этот маскарад? Русские всегда отличались странностями.

— Сейчас он пребывает в Кенигсберге.

— Вы — очень понимающий собеседник. И наверняка знаете даже о том, куда Петр должен далее направиться.

Адмирал слегка качнул ухоженной седой головой:

— Я имею представление об этом. Знаете ли, слухи по Европе распространяются значительно быстрее, чем холера. А потом, русский царь Петр просто бредит морем. Частенько представляется в кабаках шкипером, и все эти разговоры доходят даже до моих ушей.

Принц насторожился:

— И что же вы о нем думаете?

— Весьма занятная личность. — Обветренные губы адмирала разодрала широкая улыбка. — Признаюсь, я бы хотел иметь в своей команде такого матроса… Но дело не в этом. Что вы хотите лично от меня?

— Скажу вам откровенно, адмирал. Я не из тех людей, которые способны прощать оскорбления. — Губы принца плотно сжались. — Русский царь должен поплатиться за это. Вы сказали, что представляете его дальнейший путь…

Всего лишь легкий кивок:

— Именно так. Он должен отправиться морем до Нидерландов.

— У меня к вам будет одна просьба… Потопите корабль Петра! С вашими талантами сделать это будет совсем не трудно. А потом, насколько я понимаю, в этом деле у вас имеется некоторый опыт.

— Разумеется. Мне ведь не однажды приходилось участвовать в морских баталиях, — сдержанно согласился адмирал.

— Ну вот видите. Лучше вас это никто не сделает!

— Тогда, герцог, у меня к вам будет встречное предложение. Вы мне предлагали деньги?

— Я плачу за работу.

— Так вот, прошу их взять обратно.

Старый адмирал положил на стол объемистую сумку. Внутри звякнул металл.

Принц нахмурился. Он вправе был рассчитывать на иное продолжение разговора:

— Я вас не понимаю.

— Я достаточно обеспеченный человек и не нуждаюсь в золоте. С возрастом начинаешь понимать, что главное в этой жизни — спокойствие!

От души слегка отлегло. Герцог даже попытался улыбнуться: