9 января 1450 года в Портсмуте толпа растерзала Адама Моленса, ненавистного народу епископа Чичестера. Виной тому послужили слухи, что священнослужитель вовлек Суффолка в изменнический сговор с французами. К открытию второй сессии парламента в Лондонском доминиканском монастыре у Ладгейта 22 января палата общин уже определенно решила сделать герцога козлом отпущения. Парламентарии выдвинули подробные, но едва ли достоверные обвинения в том, что Суффолк сговаривался с французскими послами и подстрекал Карла VII к вторжению в Англию. По их утверждениям, герцог в рамках подготовки к интервенции даже укрепил свой замок в Уоллингфорде. Он якобы помышлял сам занять трон, о чем говорили планы женитьбы его сына на Маргарет Бофорт, тогда находившейся под его опекой. 28 января Суффолка бросили в Тауэр. Звучали и другие обвинения, но 12 февраля вмешался король и не позволил палате лордов отправить судьям обвинительный акт. Наконец 9 марта, после новых подробных обвинений в злоупотреблении властью, Суффолк предстал перед палатой парламента, отверг их все и отдал себя на волю короля. Затем Генрих сделал очередной шаг из серии характерных для него действий с катастрофическими последствиями. 17 марта в «потаенной палате» короля в Вестминстерском дворце в присутствии баронов он выслушал и признал безосновательными выдвинутые против Суффолка обвинения в измене. 1 мая герцогу предстояло покинуть королевство без права появления там в течение пяти лет. Есть свидетельства, что решение принималось королем вопреки советам его баронов. Виконт Бомон «от имени названных сеньоров как духовных, так и мирских, и по науке их, с одобрения и по воле, произнес, изрек и объявил его королевскому величеству, что это так, как было велено и содеяно, касаемо персоны герцога, не произошло по их науке и совету, а содеяно было его личным государевым повелением и наказом» [43]. Затем барон попросил занести заявление в парламентские списки как официальное свидетельство своеволия короля и глубокой озабоченности сеньоров. Если лорды, пусть и нехотя, подчинились решению Генриха, то представители общин не склонялись к такой щедрости. 30 марта работу парламента отложили, а король переместился в Лестер. Когда 29 апреля открылась новая сессия, депутаты наконец получили, в обмен на одобрение скромного налога на доход, акт о возобновлении королевских пожалований, хотя и перекроенный, с не менее чем пятнадцатью переработанными статьями и 186 исключениями для отдельных лиц.

Эдмунд Бофорт сдается Карлу VII после осады Руана во время Столетней войны. Страница иллюстрированной рукописи из «Собрания староанглийских хроник» Жана де Ваврена

Выражение недоверия Суффолку и вынесенное ему наказание не снизили, однако, напряжения в обществе. Если смотреть на положение в целом, то оно даже ухудшилось. Герцог получил право беспрепятственно отбыть в Нидерланды и 30 марта сел на небольшой корабль, перехваченный в водах Ла-Манша судном «Николай Тауэрский». Суффолка подвергли скорому суду и обезглавили полудюжиной ударов ржавым мечом, а тело выбросили на берег около крепости Дувр. Убийство Суффолка стало неслыханным выражением народного гнева. Судя по их обвинительному акту, убийцы совершенно отчетливо осознавали конституционную обязанность короля прислушиваться к мнению общества в королевстве.

Слухи, сплетни и страхи стремительно нарастали. Известия об убийстве герцога достигли парламента в Лестере 6 мая, и шериф Кента Уильям Кромер тотчас поспешил выступить с заявлением, что все графство в результате этого вот-вот превратится в «дикий лес» [44]. Кент грозил взорваться открытым мятежом. Смерти Суффолка, Сэя и прочих требовало еще в январе разгоревшееся на востоке области восстание, возглавляемое неким Томасом Чейном. Мятеж тогда подавили горожане Кентербери, вожаков схватили и казнили. Гибель Суффолка изменила настроения в графстве и за его пределами и воодушевила простой народ, готовый теперь требовать справедливости и суда над теми, кого считал предателями короля. Более того, атмосфера страха и возмездия как непосредственного следствия беспорядков заставляла людей брать судьбу в собственные руки.

К концу мая Кент бурлил вовсю. Центром беспорядков был Эшфорд, где местные общины, используя существующие государственные институты, например комиссии по проведению военного набора, организовали поход на Лондон под предводительством Джека Кэда. Они выступили не как мятежники, но как «народные просители ради свершения публичного правосудия и демонстранты собственных печалей и горестей королевства» [45]. Известия быстро достигли ушей короля в Лестере, парламент был распущен, а Генрих с баронами вернулся в Лондон для разрешения кризиса.

К 11 июня мятежники встали лагерем в Блэкхите, прямо под городом. Навстречу им вышла делегация, возглавляемая архиепископом Кентерберийским Стаффордом и кардиналом Йорка Кемпом. Последний происходил из Кента, как и повстанцы. Ему они и изложили суть своих жалоб. Однако король и бароны вовсе не намеревались искать компромисс: спустя неделю они выступили с оружием против бунтовщиков, но те уже оставили пустошь. Вместе с тем группа королевских вассалов, вооруженной челяди, возглавляемая сэром Хамфри Стаффордом, вздумала преследовать мятежников и нагнала их на пути в Кент. У местечка под названием Севеноукс, или Семь Дубов, королевский отряд угодил в засаду, где погиб и сам Стаффорд. Данное обстоятельство вызвало панику в рядах партии короля; 19 июня некоторые уже требовали ареста барона Сэя, епископа Энскау и иных. В критический момент у Генриха сдали нервы, и он распорядился взять под стражу нескольких придворных, включая барона Сэя. 25 июня король решил вообще бросить столицу, и к 29 июня мятежники Кэда возвратились в Блэкхит. 3 июля они перешли через реку по Лондонскому мосту, вступили в город и совершили месть над «предателями»: Сэй и его зять Кромер без долгих рассуждений подверглись суду и казни, а в ратуше начались слушания по делу Томаса Дэниела и других придворных. Беспорядки вышли за пределы столицы, и в тот самый день, когда Кэд входил в Лондон, толпа растерзала епископа Энскау прямо во время мессы, которую тот служил в Уилтшире. Однако грабежи и бесчинства, творимые мятежниками Кэда, переполнили чашу терпения жителей Лондона, и 5–6 июля те решительно отказали бунтовщикам в гостеприимстве, выставив их вон из города. 7 июля король предложил повстанцам, за исключением вожака, прощение, и большинство, похоже, мирно ретировалось. Кэд был тяжело ранен в Суссексе 12 июля, отчего и умер. Так завершилось самое масштабное народное возмущение в Англии со времен крестьянского восстания 1381 года.

Восстание Джека Кэда стало переломным моментом в истории XV столетия, но поразительным образом почти не получило должного критического освещения со стороны современных историков. Гриффитс, Харви, Вольф и другие принимают за чистую монету стремление мятежников попросту изложить свои жалобы. Бунт представлял собой местную демонстрацию народного гнева из-за плохого правления Суффолка и его закадычных дружков. Мятежники Кэда провозглашали себя «верными гражданами», ратовавшими за общенародное дело; они сетовали по поводу утраты Нормандии, обнищания короля и простого люда, а также отторжения «истинной крови царства» от круга советников короля. В Кенте барон Сэй и «великие злодеи», «предатели» Стивен Следж, Уильям Кромер, Уильям Айл и Роберт Ист якобы заправляли делами на протяжении целого десятилетия беззаконий, обогащаясь за счет всего общества в целом [46].