Джейн ударилась затылком о бетонный пол и увидела в наступившей темноте, как перед глазами рассыпался и замигал разноцветными огоньками праздничный фейерверк. Неожиданно в камере вспыхнул ослепительный свет, и Джейн, открыв глаза, увидела над собой лицо Виктории.

– Умри, гнида! – хрипло прошептала та, с новой силой сжимая горло своей жертвы. – Ну, ну… Давай… Сдохни…

И тут лампочка снова замигала и погасла. Теряя силы, Джейн в темноте шарила рукой по полу. Нож должен быть где-то здесь. Но вот за дверью раздались чьи-то шаги. Лязгнул засов. Или эти звуки лишь послышались ей? Она ловила воздух широко раскрытым ртом, но воздуха не было. От напряжения носом хлынула кровь. Онемевшей рукой Джейн еще раз провела по бетонному полу, и кончики пальцев наткнулись на что-то твердое и острое. Кажется, лезвие ножа… Вдруг она увидела черный абрис человеческой фигуры, наклонившийся над Королевой Викторией.

– А-а-а-а! А-ам-ам!..

Кто это крикнул? Звук прокатился под сводчатым потолком комнаты, эхом разнесся по коридору, вернулся обратно и наконец стих. Тело Виктории обмякло, пальцы, сдавливающие шею, потеряли твердость. Падая, Королева Виктория прижалась к Джейн мокрой щекой. Сделав глоток воздуха и еще вдохнув, Джейн лишилась чувств.

В тот день удача не улыбнулась Диме Радченко. Все утро он мотался по коридорам казенных учреждений. Переходя с этажа на этаж, обошел десяток кабинетов, стараясь выяснить, куда и с каким диагнозом госпитализирован воспитанник детского дома «Солнечный круг» Коля Степанов.

Поскольку ни в комитете образования, ни в комиссии областной думы по здравоохранению даже не подозревали, что такой ребенок существует на свете, пришлось зайти с другого конца. Дима позвонил старому приятелю Анатолию Васильеву, известному человеку в областной коллегии адвокатов. Васильев имел частную практику в Калуге и лично знал половину города.

Вскоре Дима остановил мотоцикл возле двухэтажного здания, взбежал наверх по широким ступеням крыльца и через пару минут уже сидел в кресле напротив румяного мужчины неопределенных лет.

– Я навел справки. – Хозяин кабинета вытащил из стола коробочку конторских скрепок, вывалил их на столешницу и стал перебирать пальцами, будто что-то искал. – Но лучше бы я этого не делал. Теперь вопросов стало еще больше, а ответов меньше.

– Вот как? – удивленно вскинул брови Радченко.

– Почему ты вдруг озаботился поисками какого-то сироты?

– Долгая история. Я действую в интересах своих клиентов. Это дело об усыновлении ребенка иностранцами.

– Пока ты сюда ехал, я сделал несколько звонков компетентным людям. Странная это история. Коля Степанов – воспитанник детского дома под номером таким-то, у него есть еще и название – «Солнечный круг». Якобы последние пару дней мальчик жаловался на головные боли, плохо спал. Тут я сделаю одно замечание: получить направление на обследование ребенка в областной больнице – дело трудное, особенно если этот ребенок – сирота. Но тут мы наблюдаем просто чудеса оперативности. Едва Коля успел пожаловаться на головные боли местному фельдшеру, как тот уже связался с областным комитетом здравоохранения. Оттуда в интернат прислали машину за Колей и еще тремя детьми, которые тоже жаловались на здоровье. Детей отвезли в областную больницу в Калугу. На следующий день тех троих воспитанников вернули в «Солнечный круг», потому что не нашли ничего серьезного, а Степанов еще сутки оставался в отделении онкологии. На второй день его отправили в московскую больницу, там есть специальная аппаратура для исследования опухолей мозга. Вот адрес больницы. – Васильев положил на стол листок бумаги и продолжал тусклым, бесцветным голосом, не глядя на собеседника и собирая цепочку из конторских скрепок, цепляя одну за другую. Потом тяжело вздохнул: – Попахивает идиотизмом или мистикой. Дети растут в сиротском приюте, как чертополох на свалке. Их в упор никто не видит. Их не замечают годами. И вдруг такое трогательное внимание к отдельно взятому сироте. С чего бы? Откуда взялась эта чуткость, эта забота о судьбе брошенного ребенка? Сроду не наблюдал такого явления. Плюс оперативность. Больные дети ждут анализов неделями, а то и месяцами, а тут и ждать не надо, действие разворачивается со скоростью света. Я уж не говорю о том, что обычным больным получить направление в профильную московскую клинику – задача архисложная. Решается она через знакомства или взятки. А Коля уже в Москве, и его консультирует какой-то именитый профессор. Может быть, будущие приемные родители способствовали этому чуду?

– Ни в малейшей степени. Лайза и Стив последний раз видели Колю шесть дней назад, в этом детдоме свидания разрешены не чаще чем раз в неделю. Короче, никаких жалоб на головные боли и бессонницу в помине не было. И вдруг закрутилась такая музыка.

– Что ж, желаю удачи, – снова вздохнул Васильев. – Если есть возможность, откажись от этого дела. Плюнь на него и забудь навсегда.

– С чего это вдруг?

– Я привык доверять своей интуиции, а она подсказывает мне, что за всеми этими манипуляциями скрывается скверная история. И очень опасная. Если хочешь, можешь сейчас заехать в больницу, откуда мальчика отправили в Москву. Там есть один человечек, который ходит на воле, потому что я очень за него хлопотал. Он даст тебе копию направления Степанова на обследование и лечение в московскую клинику. Эта бумажка пригодится.

Радченко спустился вниз, застегнул молнию куртки и забрался в седло мотоцикла. Он подумал, что исчезновение мальчика может быть как-то связано с похищением Джейн Майси. Если Колю удастся найди, это будет… Радченко не довел мысль до конца. Выжал газ и рванул с места.

В приемном покое одной из московских больниц Дима оказался, когда солнце уже сползало за крыши домов, а город накрыли первые сумерки. Перед визитом сюда он успел заскочить домой и сменить кожаный прикид байкера на приличный костюм и плащ, а мотоцикл – на темный седан.

Дежурный врач долго разглядывал копию направления Коли Степанова, листал регистрационный журнал. Наконец поцокал языком и сказал, что ничем помочь не может. Мальчик с такими именем и фамилией в онкологическое отделение не поступал. В ответ Радченко выложил на стол удостоверение члена Московской коллегии адвокатов, а рядом бросил визитную карточку самого скандального московского журналиста, перед которым трепетали даже сильные мира сего. Этот козырь всегда был беспроигрышным.

– Если мальчик не найдется, мой друг приедет сюда, и вся эта темная история попадет в газеты. Легким испугом ни вы, ни ваше начальство не отделаетесь. Это я обещаю.

Сидевший за столом врач посмотрел на Диму снизу вверх, взвешивая шансы и просчитывая варианты. Блефует посетитель или говорит правду? Скорее всего, врет, как и все адвокаты. А если все же не блефует? Поди разберись. По виду серьезный господин.

– Вы вот что: садитесь на диванчик и ждите, – проговорил он, – а я сейчас… Постараюсь навести справки. Такое иногда случается: больной поступил, а в журнале регистраций отметки нету. Ну, забыли в спешке записать. – Вызвав на пост медсестру, врач вскочил с места и потерялся в бездонной темноте коридора.