От очередного взрыва тряхнуло так сильно, что я отлетела назад и проснулась.

— Няня?

Дверь была приоткрыта буквально на ладонь, так что собеседник был неизвестен. Но его голос, как и голос Миэлы я слышала отчётливо.

— Хозяин приказал обождать ещё полчаса.

— Что-то случилось? — Няня была встревожена и теребила свободной рукой край передника. — Надо ли нам пройти в дом?

— Нет. Герцог сказал ждать здесь. Впрочем, вы можете вернуться к своим обязанностям.

— Но ведь девочка спит. Как можно…

— Моё дело только передать приказ. А дальше вы уж сами решайте, миста.

Скрипнули петли и дверь закрылась. В холодном брюхе кареты повисла тревожная тишина. Миэла присела напротив, поправила на мне одеяло и беспокойно завозилась.

— Няня? — Я протёрла слипшиеся глаза и села. — Что случилось? Мы никуда не едем?

— Неотложное дело задержало вашего отца, моя леди. Всё хорошо. Его Милость скоро будет здесь.

По бледному лицу Миэлы сбежала капелька пота.

Как странно.

Мне казалось, она всегда была морально выносливой. Не плакала, не стенала, не показывала страх, но сейчас её явно что-то беспокоило. И это настораживало.

— Ня…

— Быстрее! Конюшни горят!

— …ня?

Миэла отшатнулась от окна и задёрнула занавеску, испуганно вращая глазами.

— Всё хорошо, моя леди. Всё хорошо. Вы, спите, милая. Спите. Всё хорошо. Всё обязательно будет хорошо.

Но то, как она следила за окном и вздрагивала при каждом звуке напрягало. Я спрыгнула на пол и отдёрнула занавеску.

Ого.

Скерхи постарались.

Конюшня не просто горела. Она плавилась. В небе зависли четыре исполинские фигуры. Среди них отчётливо выделялся придерживающий заднюю левую ногу старый скерх.

А вот и вожак.

Я улыбнулась и вернулась на место. Всё правильно. Так и должно быть. Держать в плену разумных существ, да ещё и пытать их нельзя. И я сейчас не только о человеческих ценностях говорю, а о главном завете рода хранителей: хранить верность императору и защищать живых.

Ну и нести справедливость естественно.

Как только я села, карета неуловимо нежно тронулась.

— Куда?! — Закричала Миэла, открывая дверь на ходу. — Остановите сейчас же!

Но шум с улицы заставил её спешно закрыть дверь и вжаться боком в стену.

Ого. Что же там такое… Погодите.

— Няня? Разве отец с нами не поедет?

— Моя леди! Как же так… моя леди… на козлах ведь никого нет…

— К-как нет?

А лошади тем временем набирали скорость. Когда мы проскочили главные ворота, по всем стенам зажглись магические маячки. Миэла судорожно вцепилась в ручку над головой и зависла между сиденьем и потолком.

Я же…

От скорости, с которой мы ехали, меня бросило на дверь, потом на застывшую в ужасе няню и снова на сиденье.

Карета накренилась, заскрипела и начала заваливаться.

Миэла закричала.

Я упала на пол и накрыла голову руками.

Через мгновение на крышу что-то запрыгнуло, отчего треснуло, казалось бы, прочное и зачарованное магией дерево. Кто-то взвизгнул, зарычал и взвыл.

Совсем рядом. Буквально в нескольких шагах от экипажа.

Нас явно преследовали. И тот, кто это делал мог бежать с той же скоростью, что и лучшие лошади имперских конюшен, выведенные специально для езды по такой местности.

Послышался треск.

Няня уставилась мне за спину, моргнула и завизжала.

Как странно, успела подумать я, ведь отец точно наносил на карету руны защиты, смерти и огня.

Так почему же никто не пострадал?

Мы лежали на дне, поглощаемые волнами огня. Миэла прикрыла меня своим телом, отчаянно сопротивляясь захватчику. Всё, что я успела заметить до падения — так это несколько серых тряпок и вроде бы голый торс. Человеческий. Перемазанный кровью и чьими-то кишками.

— Нет! — взвизгнула няня, когда её подбросило вверх и отшвырнуло. — Не трогай её! Она ребёнок! Не тронь! Не надо!

Выхода было два: я могла остаться лежать здесь и притвориться, что ничего не умею и не знаю. Либо, я могла плюнуть на все осторожности и показать хранителя. Но тогда… ручаться за собственную жизнь я не могла.

Причины, побудившие герцога экспериментировать были мне неизвестны.

Но… если предположить, только предположить, что всё это как-то связано с нашим наследием…

Дело в том, что как-то раз, исследуя библиотеку отца — пока он был занят, естественно — я наткнулась на записи. Документы были тщательно скрыты под невидимым пологом, убраны в сундук и заложены книгами о происхождении автора трактата о земледелии в условиях гористой местности и холодного климата. То есть понятно, да, что вызвало мой интерес? Конечно же, единожды увидев, как тщательно герцог изучает старые бумаги, я поддалась соблазну и украла их. Не насовсем, конечно. Всего лишь на два часа. Но украла. Это было где-то полгода назад.

Отец тогда ничего не заметил, но вот уменя после изучения документов волосы встали дыбом и нарушился сон. А говорилось там всего-навсего о том, что в последних двух поколениях законотворцем была женщина.

Императрица Ривелия, да хранит её Святейший, вышла из рода де Гралья и в возрасте трёх лет была насильно лишена меча Справедливости. Моим прадедом, герцогом Иташем, был проведён чудовищный обряд по смене хранителя меча, Ривелию удачно выдали замуж за кронпринца, следующим наследником рода де Гралья стал мой дед, герцог Варраш. Всё было замечательно, герцог достойно нёс свою службу, был верен императору и защищал границы. До тех пор, пока у него не родилась старшая дочь-хранитель. Леди Луяшу точно так же лишили меча в детском возрасте, и отправили во дворец в качестве советницы нынешней императрицы.

Мысль о причинах слёз матери и злости отца во время моего рождения стала кристально ясна. Но в прошлой жизни наследником рода был Каудир, и он же нёс в себе хранителя, а это значило, что и со мной отец поступил тем же образом. Провёл обряд, лишил дара Святейшего и собирался выдать замуж.

Зная всё это, я как могла, хранила тайну, решительно отказываясь от всего, что так или иначе могло дать знать отцу о том, что я законотворец. И вот теперь это. На карету напали, няню обездвижили и лишили сознания.

У меня есть выбор.

Я могу поддаться страху и умереть. Или же сражаться, и выдать себя с головой.

Нет. Я встряхнулась и встала на четвереньки. Я солгала. У меня не было выбора. Умирать второй раз я не собиралась. По крайней мере, не сейчас и не здесь.