– И мы все всем пропищим, – прописклявили комарики.

– Пусть прилетают другие и смотрят, – пробасили жуки.

– Пусть прилетают и смотрят, – пропипикнули комарики.

– Только не пищите и не жужжите птицам, – попросил Слабачок.

– Начнем пищать птицам, и нас съедят, – откликнулись комарики.

– Набубним птицам, съедят и нас, – отжужукали жуки.

– Набубните-пропищите птицам, и меня заляпают и склюют вместе с камнем, – объяснил Слабачок.

Комарики и жуки, разлетаясь в разные стороны, растворились в воздухе.

Все ещё сильнее удивились невиданной силе Слабачка, которая рождена его невиданным желанием и, наверно, чем невиданным ещё!

Положение второй глыбы

А Слабачок, делая редкие маленькие шажочки, шёл и шёл, и шёл.

Все, кто пытался помочь, наконец, поняли, что Слабачку помогать – это, когда ему не помогать.

А все, кто пытался похулиганить и мешать, уже убедились на собственных шкурках, чешуйках и панцирьках, что Слабачку вредить – это себя губить.

Солнце уже снова, как и вчера, начинало садиться, а Слабачок, пройдя все прежние немыслимые преграды, продолжал восходить на тот же, приглянувшийся ему вчера и уже один раз покорённый, маленький холмик.

К вечеру команда поддержки Слабачка, идущих за ним «от» и «до», была уже больше вчерашнего. Она увеличилась и за счёт тех, кто ему пытался помочь, и тех, кто ему ещё недавно мешал и даже вредил. Здесь были вернувшиеся комаришки и жучишки, ставшие прикаменными мазильниками, художьёвики и расхотевшие или позабывшие на время делать неприятности, наглёвики с подлёвиками. Все они ждали, чтобы Слабачок справился и с этим камнем, и помогали не только криками, топами, прыжками, хлопками: «Крепись! Держись! Ты сможешь!» – но и делами: на его пути срывали травку и ростки, засыпали ямки, срезали кочки. И заранее сделали несколько кочек в том месте, где Слабачок должен был опустить глыбу.

Слабачок в диске заходящего солнца приближался к первой принесённой им глыбе.

Все кричали: «Сможешь! Ещё немного! Вперёд!» и вот последние шажочки и Слабачок опуска-ет глыбу: «Ура! Он смог!». Слабачок выползает из-под неё.

Но так и не поднявшись на лапки, он падает около глыбы в глубоком сне. Недавние зрители, запрыгав от радости, забрались на его глыбы и там прыгали и кричали в короне заходящего солнца: «Ого-го!» и «Эге-ге!». А некоторые огораживали Слабачка от того, чтобы его не подняли и не позаподбрасывали бы вверх и попросту не затоптали бы прыжками ликования.

Положение третьего камня. Лишний груз

На следующий день, со скоростью в сотни раз меньшей скорости черепахи, Слабачок надрывался над третьим камнем.

Одному из уважаемых муравьёв, кажется Бандюкинкину, на котором было много редких блестючек, сам собой в головку пришёл вопрос: «А если на глыбу положить ещё что-нибудь, то, наверно, Слабачок и не заметит? Ведь не заметил он кучу повисших на его камне муравъишек?» Он поделился этим вопросом с другими уважаемыми и сообразительными муравьями, у которых были тоже невиданные блестючки.

– Да, если Слабачок выдержит нести то, что мы положим на его глыбу, то мы сможем преобрести ещё больше из того, что на него положим!

– И блестючек!

– И блестючек.

– Только спрашивать его согласия не обязательно.

– Не обязательно.

– Даже вредно.

– Вредно.

На движимую Слабачком глыбу набросились десантёвики с рюкзачками и кирпичами на спинках. Вскарабкавшись на глыбу с одной стороны, они укладывали на неё кирпичики и спрыгивали с глыбы с другой стороны. При этом из их рюкзачков у них выскакивали парашютики из одуванчиков и листочков, и они, благополучно приземлившись, снова бежали за кирпичиками, складывая парашютики на бегу. Потом к кирпичикам почему-то стали прибавляться и бочёнки с мёдом. И так десантовики поднимались и спускались до тех пор, пока кирпичики и бочёнки не начали сваливаться с глыбы, разрушаясь и разливаясь.

Но Слабачок, продолжая идти, казалось, не почувствовал и этот груз.

Тогда уважаемый смышлёныш с блестючками Бандюкинкин подумал, как и все с блестючками, что ему, Бандюкинкину, можно то, чего нельзя всем: захотеть так, как никто не в силах хотеть, как всем даже страшно хотеть, то есть наглость его ещё посильнела-обнаглела.

Бандюкинкин встал перед несущим глыбу Слабачком. На его груди на сухой травинке был подвешен большой камешек, завёрнутый в фольгу от конфет. Он выпятил грудь, поднял вверх мордашку, заложил верхние лапки за спинку и одну нижнюю лапку выставил вперёд.

– Слабачоок, ты пойдёшь не тудаа, куда хоочешь, а тудаа, куда яа хочуу.

– Почему?

– Потому, что ты несёшь не только своё, но и моё.

– Я не видел.

– Тепеэрь знааешь.

– Тот, кто обманывает, отнимает желанья?!

– Отнимааю, но взамеэн твоего желаанья оставляю тебе своёо.

– Чтобы я хотел делать то, что хочешь ты?

– Даа.

– Но моё желанье, как было со мной, так со мной и осталось.

– Моё желанье станет наашим, когда ты не смоожешь идти, куда хоочешь.

– Как бы кто мне ни мешал, мне никто не помешает.

– Ну, хе-хе-хеэ!

И смышлёныш Бандюкинкин убежал, а вокруг Слабачка бандютовики оказались, которые напасть на него попытались. Но глупые, а сообразили, что, повалив его, сами будут камнем вместе с ним задавлены.

Поэтому попытались они камень толкать, чтобы Слабачка свалить и под камнем его одного оставить. Сначала сразу со всех сторон толкали (глупыши), потом все со стороны одной, потом с другой, потом с третьей – ничего не получалось. Взяли даже огромную веточку-палочку, да так разбегались били-толкали, что раскололась она на щепки. А Слабачок шел!

Тогда на пути его яму выкопали, широкую и глубокую. Видел Слабачок, как копали яму ему, но не изменил направления и даже не замедлил шага. А, когда перед ямой оказался, то спокойно шаг сделал в неё. Бандютовики увидеть ожидали, как свалится в яму Слабачок с камнем вместе. И, улыбаясь, загоготать уже готовы были. Но лапка Слабачка, как будто встала в пустоте на что-то. Потом он снова сделал шажок и не провалился. И так по пустоте пошёл он, изумление и страх рождая на лицах бандютовиков и смышлёнышей в блестючках.

– Слабачок держит глыбу, а пустая яма держит Слабачкааа! – восклицали, радуясь, его друзья.

– Слабачка сначала держала земля, а теперь его держит пустотаа!

– А пустота – это всё вокруг!

– Пустота – это всё!

– А всё – это космос!

– Ой! А космос – это же всё, что над наамии?!

– Это всё-всё, что там!