Фэй выдергивает Уитни из цепких лап Кента, заключая ее в свои крепкие объятия.

– Привет, Уит. Как ты? Я так рада, что ты смогла приехать.

Уитни вырывается из объятий старшей сестры и смущенно обнимает ее за талию.

– Боже, какая же ты старомодная. Кто так теперь делает?

На лице Фэй мелькает тень боли, и кровь внутри меня закипает.

– Не будь такой сукой. – Я встаю и подхожу к Фэй. – Ты должна радоваться, что твоя сестра рада тебя видеть.

– Отвали, засранец. – Она надувает губки, а Кент фыркает от смеха.

Фэй качает головой, а мой взгляд цепляется за ее изящную шею. Сегодня она собрала волосы в прическу и надела великолепное черно-золотое платье, идеально подчеркивающее формы. Ее потрясные длинные ноги облачены в босоножки на высоком каблуке, благодаря чему она оказалась одного роста со мной. Я слегка касаюсь ее руки.

– Ты в порядке? – Она оборачивается ко мне, и я шумно втягиваю воздух. Ее чудесные голубые глаза оттенены густым макияжем, и она выглядит прекраснее, чем обычно.

– Я разберусь, – появляется Кай, сверля меня свирепым взглядом, говорящим «пошел к черту».

Когда я признался в своих чувствах, то и не думал, что ставлю крест и на нашей с Фэй дружбе. Поболтать с ней мне дозволяется только в присутствии Кая, из-за чего все превращается в сплошную неловкость, поэтому мы мало разговариваем. А я скучаю по ней. В старших классах мы были хорошими друзьями и помогали друг другу в различных ситуациях. Теперь я осознаю, что мне нельзя быть ее другом, и это полный отстой.

Я делаю пару шагов назад, хватаю еще одно пиво и сразу осушаю. Когда тянусь за следующим, отмечаю, что Фэй нахмурилась. Я ощущаю свое приближение к коматозному опьянению, и мне не нужны сторонние наблюдатели.

– Я буду у барной стойки, – говорю, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Эй, я с тобой. – Кэл чмокает Лану в губы и неторопливо подходит ко мне, хлопнув по спине.

Он не произносит ни слова, пока мы не опираемся на стойку, наблюдая за репетирующей в другом конце помещения группой.

Постепенно количество гостей увеличивается, но зал все так же выглядит полупустым. Однако, зная Кеннеди, можно быть уверенным: приглашена половина Бостона, и скоро тут яблоку будет негде упасть.

– Как дела? – спрашивает Кэл, проницательно глядя на меня.

– Ничего особенного, братишка. Как Хьюсон?

Его лицо тут же светится при упоминании сынишки, он вынимает из кармана штанов сотовый.

– Вот. – Он открывает несколько фотографий. – Это на прошлой неделе, когда мы с Ланой водили его в парк.

Хьюсон на качелях, его ловят на лету, и он запрокинул голову от смеха.

– Чувак, он так повзрослел!

– Ему почти полтора, – с гордостью соглашается Кэл. – Он крутой маленький пацан, даже если временами, не добившись своего, больше похож на начинающего дьяволенка.

Он смеется.

– Звучит так, словно он пошел характером в семейство Кеннеди, – дразню его я.

– Это вне сомнений, – усмехается Кэл. – Он – мини-версия меня во всех мыслимых смыслах.

– Только при Лане не приписывай все заслуги себе.

– Она согласилась бы с тобой. Он будто мой клон. Это невероятно. Бывают дни, когда я все еще не могу поверить, что он – часть меня. Большая честь для меня.

– Черт, братишка. И когда ты успел повзрослеть? – Я звякаю бутылкой о его. Кэл всегда считал меня своим старшим братом наравне с Каем.

Поскольку разница в возрасте у нас небольшая, мы, как правило, частенько зависали вместе вне школы.

– Не ведись на это. В лучшие времена я все еще большой ребенок. Лана любит говорить, что у нее двое детей, о которых нужно позаботиться, – смеется он.

– Вы уже выбрали дату свадьбы?

Он качает головой.

– Не-а. Мы не спешим, чувак. Хотим закончить колледж и пустить корни, прежде чем сыграем свадьбу.

На его лбу собираются морщинки, когда он смотрит куда-то мне за плечо. Я слежу за его взглядом и замечаю старшего из братьев Кеннеди, Кейдена, приветствующего симпатичную рыженькую особу у входа в банкетный зал. Я видел его с ней раньше, но не могу вспомнить имя. Широкие плечи Кейда стали еще шире, выпуклые бицепсы натягивают материал рубашки.

– Кто-то зачастил в качалку.

Кэл фыркает.

– Я думаю, Кейд вывел их дерьмовую ссору с Кевом на совершенно новый уровень.

– Что? Они до сих пор не разговаривают? Хочешь сказать, он качается, чтобы побесить Кева? – Для Кейда это слишком по-детски.

– Кто знает, – пожимает Кэл плечами. – Они общаются, но не как прежде. Они всегда были близки, но после той ссоры в Ирландии в глотку готовы друг другу вцепиться. Даже больше не живут вместе.

Кэл снова хмурится.

– Что?

– Поверить не могу, что он с ней до сих пор. Не знаю, что он нашел в этой Тиффани.

Мой взгляд скользит по телу рыженькой, уделяя особенное внимание груди.

– Я вижу две причины. – Тут она поворачивается, демонстрируя свою дерзко выдающуюся задницу. – Три причины.

Я ухмыляюсь. Кэл смотрит на меня так, будто у меня только что выросли рога.

– Что? Моногамия превратила в подкаблучника и тебя?

– Чувак, творится какое-то странное дерьмо. Похоже, что ты превратился в меня, а я веду себя в большей степени так, как раньше поступал ты. Ну, знаешь, когда ты был нормальным. – Он пристально смотрит на меня понимающим взглядом, и я фыркаю. Взволнованный блеск появляется в его глазах. – Это как в том фильме с Линдси Лохан, где она меняется телами со своей матерью. – По его лицу расползается широкая ухмылка, и он щелкает пальцами, что-то вспомнив. – Братишка, у нас все именно так и происходит. Мы в собственной версии «Чумовой пятницы».

– Если все так, – говорю я, делая глоток из бутылки, – думаю, сегодня я уложу Лану спать попозже.

Его лицо бледнеет, и я едва сдерживаю смех.

– Просто представь себе это, когда будешь ее трахать. Что на самом деле ее трахаю я. И обнимаю ее великолепное тело.

Я подмигиваю, наблюдая, как его лицо становится еще бледнее.

– Ты извращенный ублюдок, Макконахи.

Я самодовольно улыбаюсь.

– От такого и слышу, засранец.

Девичье хихиканье сзади заставляет нас обоих обернуться прежде, чем Кэл успевает возразить. Лана, Фэй, Рэйчел и Мелисса, подруга Китона Кеннеди, сидят вместе и смеются над чем-то в телефоне. Позади Рэйч появляется Кев, кладет руку на ее обнаженное плечо и наклоняется, чтобы посмотреть. На моей щеке появляется нервный тик, и остатки хорошего настроения улетучиваются.