Но еще сильнее, чем соблазн, было чувство растерянности – очутившись в его роскошном доме, она удивлялась тем обстоятельствам, что привели ее сюда. Неужели он и впрямь пришел к ней в скромную комнатку общежития для персонала и занялся с ней сексом на ее единственной узкой кровати? Она вспомнила, каким гневным было его лицо и как ярость его превратилась потом в страсть, которая заставила Элли плакать в его руках.

– Давай кое-что проясним. – Элли встретила взгляд его голубых глаз. – Когда я говорила о собственной комнате, я была абсолютно серьезна. Так что если ты собираешься меня переубедить, боюсь, ты зря потратишь время.

Он лукаво улыбнулся:

– В целом я с тобой согласен. Если мы с тобой будем жить в одной комнате, и без того сложные наши отношения могут стать еще сложнее.

Выходя из огромной гостиной следом за Алеком, Элли ощутила, как ее раздирают противоречивые чувства. Он что, не мог хотя бы сделать вид, что расстроен ее словами? С трудом она отвела глаза от его широкой спины и заставила себя смотреть на то, что ей показывали. Домашний кинотеатр с креслами, обитыми плюшем, и огромным экраном. Кухня, столь подчеркнуто мужская с великолепным черным мрамором. Современная столовая, похоже, ее нечасто используют – с высокими серебряными подсвечниками на сияющем столе. На стене его кабинета висели часы, показывающие время в разных столицах мира, а на письменном столе были бесчисленные документы. И наконец, Алек сказал, что в подвале оборудован бассейн вместе с прекрасным тренажерным залом.

Спальню нельзя было назвать изящной или подходящей девушке, но, по крайней мере, там было уютно. Огромная кровать, прекрасный вид из окна, примыкающая ванная с белоснежными полотенцами и бутылочками дорогого масла для ванны. Все выглядело просто роскошно, и Элли подумала, что она со своими джинсами и футболкой не вписывается сюда.

– Тебе нравится? – спросил Алек.

– Здесь прекрасно. – Элли провела пальцем по изящному изгибу из цветного стекла, которое, казалось, было здесь лишь для того, чтобы рассеивать свет по стенам радужными бликами. – Не могу только представить ребенка в этом интерьере.

Алек взглядом проследил за ее пальцем.

– И я не могу. Но, когда я покупал дом, я и представить себе не мог, что здесь появится ребенок.

– Ты не думал, что однажды здесь будет жить твоя семья? Ну, конечно, не в таких обстоятельствах…

– Не каждый мужчина жаждет запирать себя в клетку семейной жизни, особенно если учесть, что счастливых семей очень мало.

– Цинично, Алек.

– Ты так считаешь? А твое детство было, видимо, очень счастливым? – Алек впился в нее взглядом. – Дай-ка угадаю. Уютная английская деревенька, где все друг друга знают? Коттедж с розами у двери?

– Едва ли, – усмехнулась Элли. – Я не видела отца до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать, и я очень пожалела об этой встрече.

Алек прищурился:

– Почему?

– Не хотелось бы шокировать тебя, – небрежно сказала она.

– Поверь мне, меня не так-то легко шокировать, – ответил он сухо.

Элли наблюдала, как блестящие драпировки закрыли гигантские окна тенью, точно облака – солнце.

– Мой отец был бизнесменом – и весьма успешным, – а мама работала его секретаршей, но она также была его… – Элли, встретив его вопросительный взгляд, поежилась. – Звучит так несовременно, но она была его содержанкой. Он поселил ее в квартиру, покупал ей одежду, в особенности нижнее белье, они вместе уходили на так называемый «ланч», и я подозреваю, в офисе ее не очень-то любили из-за этого. Иногда отец ухитрялся даже провести с нею часть выходных, но, естественно, на Рождество и во время отпуска она оставалась одна. Мама мне все это рассказала как-то ночью, напившись.

– Так что произошло? – спросил Алек, деликатно не обращая внимания на ее дрожащий голос. – Как так вышло, что на свет появилась ты?

Элли, застигнутая врасплох прошлым, опустилась на кровать, ощущая ладонями мягкость египетского хлопка. Она взглянула в глаза Алека, полные любопытства.

– Мать хотела, чтобы он развелся со своей женой, но он не желал этого, постоянно оправдываясь тем, что дети его не подросли еще в достаточной степени – ну, обычная история. Ну, она и решила, что стоит немного его подхлестнуть.

– И она забеременела?

– Она забеременела, – повторила Элли, но, увидев выражение его лица, поспешно добавила: – Прежде чем ты что-то скажешь, прошу, поверь: я не собиралась следовать по ее пути. Последнее, что бы я хотела сделать, – воскресить воспоминания о моем детстве. То, что произошло между нами, было…

– Случайностью, – грубо прервал он. – Да, я понимаю. Продолжай.

Элли, потеряв нить разговора, призадумалась на пару секунд:

– Полагаю, мать ошибочно решила, будто он привыкнет к ребенку. Что он даже будет рад… видеть доказательство своей мужественности, как-то так. Но ничего этого не произошло. У него уже было трое детей, которых нужно было обучать в школе, и жена, неравнодушная к драгоценностям. Он ей сказал…

Голос Элли прервался. Она вспомнила тот ужасный вечер – это было в ее день рождения, – когда мать, выпив добрую половину бутылки джина, начала болтать и рассказывать ей вещи, которые не стоит слышать ребенку.

– Отец посоветовал ей избавиться от меня, – сказала Элли, и ее широкая наивная улыбка тотчас померкла, а слова матери эхом звучали в мозгу: «Ах, я должна была его послушать! Если бы я только знала, что меня ждет, я бы, черт возьми, его послушала!» – Наверное, она надеялась переубедить его, но не смогла. Отец перестал платить арендную плату и рассказал все своей жене – на тот случай, если мать решит его шантажировать А потом он с женой переехал в другой регион, и все кончилось.

– Он не держал с вами связи?

– Нет. Тогда было все по-другому, не было социальных сетей и мобильных. Он не платил никаких алиментов, а мать была слишком горда, чтобы подать на него в суд. Она сказала, что и так уже настрадалась, так что не собирается доставить ему удовольствие, прося у него милостыню. Считала, что прекрасно справится сама – но, естественно, все было не так просто.

– Но ты сказала, что видела отца? Когда тебе было восемнадцать?

Элли помолчала минуту, потому что это воспоминание было из разряда запретных – она никому никогда этого не рассказывала и сейчас думала, стоит ли откровенничать? Она никогда раньше об этом ни с кем не разговаривала, потому что не хотела создавать впечатление особы, беспрестанно жалеющей себя, но, может, у Алека было право знать.

– Да, я его видела, – медленно проговорила она. – После смерти мамы я его нашла и написала ему. Сказала, что хочу встретиться. Я даже слегка удивилась, когда он согласился.

– Что произошло?

Элли сощурилась:

– Ты и впрямь хочешь знать?