«Это галлюцинация. Точно, иначе быть не может. Я просто сошел с ума. Отец? Какой к черту отец? Мой сын мертв. Да и как ему попасть на гребанный корабль в гребанном космосе?!», – думал Джон.

– Ты не помнишь, или не узнаешь меня? Это я – Кевин.

– Кевину свернули шею!

– Глупости! – парень осторожно подошел поближе, предчувствуя агрессию Джона.

– Стой на месте!

– Отец, послушай.

– Ты мертв! Кевин мертв! – закричал Джонатан.

– Пап, успокойся. Я, мама и Джулия – мы в порядке, – Кевин сделал еще шаг. – Пора просыпаться.

Что-то странно теплое и родное звучало из его уст. Слова успокаивали, располагали к себе. Сердце защемило легкой грустью, глаза помокрели. Джон сопротивлялся эмоциям, но слишком устал и был готов принять на веру любую протянутую руку, лишь бы она вытащила из темной пучины.

– Доброе утро, отец, – лучезарно произнес Кевин, и сел на кровать.

– Но я не сплю.

– Ошибаешься, – сын похлопал родителя по плечу. – Ты поругался с мамой и рванул в бар, как сообщили соседи, из которого и не вернулся. Мы обратились в полицию, и они нашли твое тело в канаве с разбитой головой в нескольких километрах от забегаловки. Врачи старались, как могли, но им не удалось спасти тебя от глубокой комы. Отец, ты на границе миров живых и мертвых. Потери сознания, блэкауты – ничто иное, как разум, пробуждающийся от иллюзии.

– Но психиатр…

– Она – врач, наблюдающая за твоими жизненными показателями в больнице. Твое подсознание сыграло забавную штуку, и наделило незнакомку чертами единственного человека, в чьих силах расшатать королевство Морфея и спасти мужа.

– Мэри…

– Да, чертами мамы.

– А к-к-корабль? – Джон задрожал и начал всхлипывать, поддавшись слезам.

– Транспорт, везущий к пробуждению, – Кевин крепко обнял папу, словно боясь потерять его в тумане сна.

Руки Джона неуверенно дрогнули, но поддались моменту и заключили мальчишку во взаимных объятиях.

Звездолет нес заложника на свободу. Громадная тяжесть покинула Джона, позволив нормально дышать. Ему казалось, что он возвышается, всплывет на поверхность с глубин океана. Еще немного, и легкие наполнятся свежим воздухом. Кошмар подходит к достойному завершению.

На радостях, Джону захотелось посмотреть на сына, но у него не получилось. Объятия оказались чересчур крепкими.

– Какого…

Внезапно, Кевин безумно засмеялся. Он хохотал звонко и громко, брызгая слюной в ухо отцу.

– Повелся, как дите! Какой придурок! – захлебываясь, выкрикнул псих. – А уродец оказался прав. Ты весьма наивен, Джонатан Флай.

– Что происходит, Кевин?! Отпусти!

– О, нет, папочка. Слишком рано. Давай сперва нырнем в эту бездну поглубже.

11

Я вскочил с постели, как ужаленный в задницу. Будильник мерзко пищал минут десять, но разбудил меня не он. Странный и настолько реальный кошмар, что от одного воспоминания, капли пота устраивали гонку по спине.

– Отключись, – скомандовал я часам, и они замолчали.

Рука автоматически дотронулась левой стороны кровати. Пусто. Мэри проснулась, как всегда пораньше, чтобы приготовить завтрак на семейство. Судя по запаху, процесс кипит.

Надо торопиться.

Встав и застелив кровать, я пошел в ванную, почистил зубы и всполоснул рот мятной жидкостью, помылся и вернулся в спальню. На вешалке на дверце шкафа, висела и приятно пахла цветочным одеколоном белая форма в серебристую полоску.

Оделся и спустился на первый этаж.

Кевин радостно встретил меня и крепко обнял. Ну что же ты, приятель, не виделись с вечера, думаю я и отвечаю взаимностью, как подобает любящему отцу. Джулия, чем-то снова недовольная, молча ест за столом. Мэри же, как пчелка, носится от угла к углу, выполняя воображаемое задание на скорость.

Я не успел усесться, как яичница, тост и кружка кофе оказались перед носом. Лицо жены пышет гордостью. Ее никто и никогда не торопил, но подобный соревновательный режим, наверно, развеивал ежедневную рутину, добавлял веселья к суматошному утру.

– Ну? – спросила Мэри, когда я вытирал последним кусочком хлеба, растекшийся желток. Задавать вопрос по поводу еды домочадцам, если они не откомментировали об этом первыми, было ее привычкой.

– Как всегда вкусно, дорогая, – ответил я, и чмокнул «шеф-повара»» в губы. Джулия скривилась, а Кевин хихикнул от реакции сестры. – Не переживай, доченька, ухожу.

– Ага.

Пустые тарелки – верный знак, что меня ждет машина.

Попрощавшись с семейством, я покинул дом.

– Доброе утро, мистер Флай, – доброжелательно поприветствовал водитель.

– Доброе, доброе, Джек.

– Куда едем?

– DREAMJO. Incorporated, – подыгрывая, ответил я, умело скрыв раздражение. Будто ты не знаешь, придурок.

– Есть! – он прислонил ладонь к фуражке, и вывернул руль.

Несомненное достоинство Джека – молчаливость в поездке, но его болтливость перед стартом, порой выводила из себя. Предполагаю, он это понимал, потому притворялся немым до самой остановки.

Мы ехали по стандартному маршруту, и я смотрел на пейзаж, который никак не надоедал. Вереница домов, одинаковых по строению, идеальных, ровных и красивых; ухоженные лужайки и высокие деревья; жизнь кипит у соседей на выходных: жарят стейки на гриле, стригут траву, купаются в надувных бассейнах; улыбки, смех и наслаждение под мерцающим электричеством неба. Да, оно портило картину, чертово, искусственное небо.

Я забывал за него до первого мимолетного глитча. Район отлично создавал иллюзию присутствия в родных краях, словно никакой катастрофы и не случилось. Но «Матрица» рушилась из-за мелкой ошибки в системе, которую поленились отточить до совершенства.

Пока строилась Терра-3 – крупный регион, накрытый куполом – нас держали в бункерах, по причине непригодности атмосферы Вельт-2 для землян. Завершив проект, вельтиане пустили обманку на защитных экранах, чтобы беженцы не слишком грустили от вида серых туч новой планеты. Однако, их не заботил наш комфорт, и иллюзию сделали на отвали. Отсюда и постоянные сбои, приоткрывающие завесу мрачности над головой.

Тем не менее, купол – полбеды. Его уберут, когда жители с земли привыкнут к вельтианскому кислороду, для чего их отправляли на работу за пределами Терра-3. Казалось бы, безумство, но вельтиане – не идиоты. Для скорейшей адаптации, они придумали специальные инъекции, которые вводились микродозами перед выездами из «гетто». Одного укола достаточно, чтобы пациент чувствовал себя комфортно восемь-двенадцать часов. Длительность курса – год, чего, по заверениям инопланетян, должно хватить. Это «должно», не вызывало у меня особой уверенности, но приходилось верить.

Машина остановилась на пропускном пункте. Я открыл окно и протянул руку. Пограничник поставил «дозу» и позволил проехать в тоннель, ведущий в столицу. Ближе к выезду, сыворотка начала действовать, и здравствуй дивный новый мир, серый и унылый, с тучами, затянувшими небо и тяжелым воздухом, который свинцом давит на легкие, а на языке оставляет солоноватый привкус.

– Как ощущения, босс? – окликнул Джек.

– Нормально, –