– По двести?! – Ане показалось, что вся кровь притекла ей к голове, в висках стучало. – По двести, это смешно! – с вызовом бросила она. – По двести, когда через четыре дня я смогу взять у Вадима по сто!

– А за четыре дня много всего произойти может. Там! – Ираида Александровна подняла палец к потолку, и потом, передумав, переменила направление, ткнув им в сторону пола. – Да и ты прилетела, на ночь глядя, не чаи со мной распивать. По глазам вижу, не наговорилась ты с ним, девка! Четыре дня тебе четырьмя годами покажутся. Волком под дверью у меня выть станешь, а я больше уже не предложу. И так от себя, можно сказать, отрываю.

– Черт с вами. Сейчас принесу. – Аня поднялась, и не удерживаемая больше никем, прошла к выходу, соседка семенила за ней, точно опасаясь, что выгодная сделка может утечь от нее.

Обувшись и добравшись до своей квартиры, Аня бесцеремонно оставила соседку в прихожей, закрыв перед ее носом дверь в спальню, где на туалетном столике у нее стояла шкатулка с деньгами.

Выйдя к Ираиде Александровне, она показала доллары, и опять же вместе они вернулись в соседкину квартиру, чтобы обменять их на монеты.

– От себя отрываю, – притворно всплакнула Ираида Александровна, укоризненно глядя на Аню.

– Еще вопрос. – Аня махнула перед носом соседки банкнотами, но не позволила их забрать, вовремя спрятав руку за спину. – Я знаю, что вы и сами бывали там… – она сделала выразительную паузу. – Вас видели…

– Так это на день рождения Васечки! – тетка грузно осела на табурете. – Один единственный разочек, потому как дорого это… только ты, девка, смотри, никому не говори. А то, это только Вадим говорит, мол, смерти нет, и наши мужья просто перешли в иное состояние, но все же живы. Скажи ты такое бабам во дворе, или на моем бывшем заводе, точно в церковь потянут, или ведьмой обзывать станут, а то и в дурку определят. Как жить-то после этого?

А смерти и вправду нет. То есть, есть разлучница косая, но только она хоть мужиков наших и прибрала, а ей до них дела нет, как я погляжу. Смерть, она ведь коса, что по полю прошла и цветочки, былиночки все срезала. Только без надобности косе цветочки наши, мой Василечек ей не нужен, ни для чего не нужен… срезала и бросила. А мы теперь… точно сквозь тонкое стекло общаемся, постоянно чувствуем присутствие друг друга, а дотронуться не моги.

Мой Василек-то при жизни не особо по мужской части был, но тут соскучился, и просил все, чтобы я купила тур, и к нему под бочок. Часок, да наш. – Она смахнула слезу.

– А сколько стоит такой тур? – Выдохнула Аня, удивляясь про себя современному слову, впрочем, звонит-то она Димке по реальному телефону, не в шар хрустальный заглядывала, заклинания не шептала, так почему и не тур?..

– Дорого, милая. Полторы тысячи. – Ираида Александровна кивнула. – Не наездишься.

– Достану. – Аня сунула соседке четыре бумажки по сто долларов и, заручившись двумя черными монетами, вернулась к себе.

Такое бывает.

Черт в облаках летает.

А.Смир

«Вообще-то дороговато», – уже выйдя из соседкиной квартиры, она пожалела о содеянном. Надо же было глупость свалять, заплатить двести долларов за одну минуту разговора. Ничего себе роуминг!

Хотя, прежде и этого не было, прежде она просто лежала и умирала. А теперь!

Аня ухмыльнулась про себя, доставая из кармана ключи, открывая дверь. Разговоры с тем светом дивным образом подействовали на ее настроение, надо же, деньги начала жалеть! А еще совсем недавно лежала, зарывшись в подушки, и плевать ей было на эти самые деньги.

Теперь же совсем не плевать. Теперь деньги ей ой как нужны. Много денег! В идеале, чтобы можно было хотя бы одну минуточку в день говорить с Димкой, а еще лучше раз в месяц устраивать свидание. Итого 36500 долларов на разговоры в год, и еще 12 туров в Тусвет за полторы тысячи – получится, получится…

Она открыла дверь и, не снимая обуви, прошла в гостиную, взяв с полки калькулятор. На серой от пыли поверхности остался прямоугольный след, но Ане не было до этого дела.

Присев в заваленное всяким хламом кресло, она включила машинку.

12 умножить на 1500 равняется 18000 баксов

18000 плюс 36500 получится 54500. 54500 долларов по самым приблизительным, неточным и, скорее всего, заниженным расчетам, ей необходимо заплатить за общение с Димкой. За свое личное спокойствие и счастье.

54500 поделить на 12 месяцев, – Аня снова прильнула к калькулятору, – 4542 доллара следует откуда-то брать каждый месяц.

У Ани затряслись руки. А ведь это она посчитала без еды и одежды, без оплаты транспорта и коммунальных услуг!

Ко всему прочему, она не учла, что пока еще ей не удавалось говорить с Димкой по одной минуте.

Конечно, есть счет в банке, но он не резиновый, первое время можно брать деньги у родителей. А что дальше?

Устраиваться на работу? Но она уже сегодня попробовала выходить на улицу и еще помнила, до чего это тяжко.

Да и кем она теперь может устроиться?

В прошлой жизни, той, до аварии, Аня работала журналисткой на радио в разделе «Новости», было весело бегать с диктофоном по всему городу, знакомиться с разными людьми. Ей нравилась ее работа, и то, что она не привязана к пыльному офису, что может планировать день по своему усмотрению, что посещает выставки и театры и оказывается в местах, заявиться в которые ей самой нипочем не пришло бы в голову.

Подменяя заболевшую сотрудницу, она несколько раз была в милиции и в одном детективном агентстве, заплатившем радиостанции за рекламу на ее волнах. Несколько раз посещала известных спортсменов и как-то была у старого-престарого, похожего на патриарха, писателя, с длинными серебряными волосами и тростью с головой рыси. В глазах у рыси посверкивали красноватые прозрачные камешки, которые вспыхивали, когда писатель сердился или говорил о чем-то с возбуждением.

Тогда сидящей в стареньком удобном кресле с ручками в виде грифонов Ане казалось, что рысь понимает каждое слово своего хозяина, разделяя его ярость, обиду, восторгаясь вместе со старым писателем, когда он вспоминал ушедших Бог весть когда друзей или ниспровергая современных халтурщиков.

Закончив интервью, Аня жалела только о том, что радиослушатели не увидят раскрасневшегося лица «патриарха» и того, как сверкает глазами рысь на его трости.

Теперь, наверное, она бы не смогла так. Не смогла лететь куда-то через весь город, самоотверженно бродить по рынку в поисках самых свежих фруктов, самого вкусненького кусочка мяса, чтобы дома, стащив с себя уличную одежду и облачившись в простенькие брючки и футболку, весело стряпать что-то на кухне.

Мысли о кулинарии навели на простой вывод: «Надо есть. Есть придется, хотя бы для того, чтобы были силы доползти до телефонной будки, есть надо, чтобы работать и добывать деньги».