Подошёл к шкафчику, вытащил из него смену чистого армейского белья, пару полотенец, мыло и даже стеклянную бутылочку шампуня. Положил всё на тумбочку, затем кивнул ей головой и вышел из комнаты. Дел ещё предстояло немало — вытащить катер на берег, чтобы тот нормально перенёс зимовку, накрыть его брезентом, залить консервационным маслом дизель и остальные важные части, провести его профилактику. А потом приступать к разбору добытого и укладке его на хранение в бесчисленные подземные хранилища базы…

…Пятнадцать человек на сундук мертвеца,

Йо-хо-хо, и бутылка рома…

Хриплый голос раздавался над пустынным причалом. Время от времени ему вторило гавканье собак. А потом вновь слышалась песня:

Пей, и дьявол тебя доведёт до конца,

Йо-хо-хо, и бутылка рома…

Наконец песня оборвалась, и взревел двигатель автомобиля. Михаил включил лебёдку, и барабан стал медленно выбирать стальной трос. Слабина ушла, тонкий канат натянулся, зазвенел, словно струна. Стоящий рядом с берегом катер двинулся с места, и трос вновь провис на мгновение, тут же намотавшись на лебёдку. Скрип. Визг металла о массивные деревянные брусья, уложенные на берег…

Спохватившись, парень выскочил из кабины, включив постоянный газ, словно молния метнулся к импровизированным салазкам, схватил бидон с маслом, выплеснул его на дерево. Невыносимые для уха звуки практически мгновенно стихли. Снова запрыгнул в кабину, продолжил регулировать мотор вручную. Точнее — вножную… Ещё немного. Ещё… С облегчением остановил вращение, переключил на реверс, чтобы ослабить трос. Заглушил двигатель, вылез наружу и осмотрелся — удачно. Катер оказался на расстоянии двадцати метров от линии прилива на берегу. Теперь остаётся накрыть его брезентовым тентом и начать проводить консервационные работы. Взглянул на часы и ахнул — незаметно для себя провозился почти шесть часов. Пока привёз брёвна, пока сложил из них салазки и ложе для постановки на зиму… А замарашка там одна, да ещё голодная и больная… Вот же идиот! Рванулся было обратно к машине, но тут же остановился на месте — натянуть тент недолго. Чтобы не возвращаться до утра… Но как раз это оказалось самым сложным из всего и заняло почти столько же, сколько и все предыдущие работы. Из-за мачты, а также от того, что столь большой лист тонкого брезента оказался практически неподъёмным… Уже далеко за полночь парень ввалился в коридор жилого блока, смертельно уставший. Так ему не доставалось уже давно. Руки дрожали от перенапряжения, ноги гудели, а что говорить про спину… Кое-как дошёл до комнаты, в которой оставил девушку. Постучал. Тишина. Ещё раз стукнул в дерево дверного полотнища. На этот раз было слышно, как кто-то завозился за дверью. Ещё несколько мгновений, и та распахнулась. Михаил застыл на месте — он догадывался, что его покупка красива. Но что настолько… Она испуганно смотрела на него снизу вверх, одетая в байковое солдатское бельё, с наброшенным на плечи всё тем же армейским бушлатом, отданным ей ещё в областной столице. Справившись с замешательством, парень хрипло выдавил из себя:

— Ты голодна? Есть будешь? А, что тебя спрашивать, всё-равно по-нашему ни бельмеса — пошли.

Ухватил за руку, вывел наружу. Она слабо ахнула, потом, словно на что-то решившись, закусила нижнюю губу, словно от боли, опустила глаза…

…Пищеблок был огромен и пуст. Их шаги гулко отдавались под сводами. Когда вспыхнул свет, девушка распахнула свои глаза ещё больше. Щёлкнул замок, когда они вошли в одну из кладовых, где Михаил оборудовал себе столовую. Питаться в громадном зале, рассчитанным человек на двести, если не больше, одновременно было ему как-то… Слегка нажав на хрупкие даже сквозь толстую ткань плечики, усадил её на стул, сам быстро включил чайник, открыл шкафчики. Ага, вот они, супы быстрого приготовления… Высыпать содержимое в кипяток, благо вода уже вскипела. Снова поставить чайник. Во вторую кастрюлю — воду из второго чайника, высыпать из мешка вермишели. Пока — достать из холодильника масло, вскрыть пакет с сухарями. Может потом, когда будет время и настроение — сделаю блины. Наверняка эта девочка их даже не пробовала никогда в жизни… Да что со мной? Чего я так о ней пекусь-то?

…Видимо, она была очень голодна… Глаза осоловели, украдкой, прикрывая рот узкой ладошкой, зевнула и тут же покраснела… Кожа такая же, как у нас, но чуть смуглее. Носик ровный, прямой. Губы красивые. Интересно, а какая у неё улыбка? Увижу ещё…

— Наелась?

Видимо, догадавшись, о чём её спрашивают, по интонации вопроса, кивнула.

— Ну и хорошо.

Он поднялся со стула, собрал грязную посуду и понёс к мойке. Девушка, ахнув от удивления, подхватилась было с места, но, неосторожно ступив на левую ногу, застонала, от боли прикрыв глаза.

— О чёрт! Ну зачем ты?! Что я, зверь, что ли?

Она присела прямо на бетон, обхватив руками лодыжку, и тут Михаил заметил, как сквозь белую ткань стало проступать алое пятно…

Мгновенно посуда полетела на пол, и парень подхватил свою покупку на руки:

— Сумасшедшая! Чего молчала?!

И осёкся — без языка, попав к рабовладельцам, наверняка насмотрелась… Девчонка было дёрнулась, но он покрепче прижал её к груди, сердито буркнул:

— Сиди смирно!..

…Господи, какая же она лёгкая! Килограмм сорок, может, чуть больше. В чём только душа держится?.. Летел по переходам, словно ураган. Вот и медблок с его шкафами и аппаратами. Уметь бы ещё всем этим пользоваться… Ладно. Разберёмся. Усадил её на большой металлический, по-видимому, хирургический стол, спохватился, бросился к стене, включил отопление. Быстро скинул с себя куртку военной формы, к которой тоже пристрастился, сложил, пересадил её на ткань. Затем, уже спокойнее, выдвинул ящик стола с инструментами, выбрал скальпель. Она сжалась в комок, но он осторожно разрезал прочную байковую ткань, подавшуюся под отточенной сталью, словно бумага… Когда обнажилась рана, замотанная полотенцем, слава богу, чистым, очень осторожно стал сматывать импровизированную повязку…

— Ничего себе… Как ты только ходила…

Располосованная глубоко мякоть лодыжки, из которой сочилась дурно пахнущая жидкость гноя… Девушка закусила вновь губу, в глазах набухли слёзы. На лице — полное отчаяние… Когда Михаил был ещё школьником, он, поскользнувшись на льду, упал коленом на стекло, и большой осколок воткнулся ему под коленную чашечку. Его он выдернул, а вот рана вскоре загноилась, и пришлось обращаться к хирургу. Парень на всю жизнь запомнил, что тот делал с его ногой. И вот — пригодилось. Поскольку всё выглядело точно так же, как и у него в детстве… Открыл шкафчик, нашёл перекись водорода. Развёл согласно инструкции в нужной пропорции. Затем — стрептоцид. Растолочь таблетки в порошок. Готово. Бинты. Тампоны. Пластырь. И… Задумался. Стоит ли? Может, попытаться сделать новокаиновую блокаду? Как читал в книжке? Но одно дело знать теоретически, а другое — исполнить самому. А ну как переборщит с дозой, что тогда? Ладно. Рискну обойтись без экспериментов… Достал кювету, подставил под рану. Чуть придерживая за тонкую лодыжку её ногу, стал промывать рану. Жидкость мгновенно зашипела, вспенившись. Девушка вновь ахнула, но, похоже, от облегчения. Боли быть не должно. Это же не йод, а перекись… Готово. Аккуратно и осторожно промокнуть кожу ватой. Она опять прикусила нижнюю губу. Наклонился, подул.