уж меня. Да так крепко, что у меня косточки затрещали. Когда мы покончили с первыми приветствиями и волнительными знакомствами, в гостиной мне представили Элеонору, сестру Стёпы, вернее она сама представилась. Милая блондинка, ростом видно, пошла в мать, как и Стеф. Красивые глаза, широкая улыбка. Она приветливо улыбнулась, представилась, я в ответ, потом нашли несколько общих тем, завязался разговор. Вроде, как всё гладко.

Потом приехал Илья. С миллионом пакетов, накупил подарки для всех, и даже для меня не забыл. И вот с кем у нас случился самый длительный и интересный разговор.

Илья работал аналитиком в компании Стёпы, и на первый взгляд, показался мне слегка нудноватым. Ещё на Стёпином корпоративе я отметила это, когда он нас представил. Высокий тощий брюнет, тем не менее, при желании мог быть интересным и очаровательным. Но точки соприкосновения между нами нашлись, когда выяснилось, что долгое время мы читаем одного автора. И вот тут пошло обсуждения, начиная с самых первых произведений. Все остальные, и даже Стеф отошли на задний план. Семейство понимающе оставило нас в покое. И даже когда он пошел покурить на крытую трассу, я потащилась следом. Да так мы на ней и зависли, обсуждая последнюю книгу. Спорили, рассуждали, соглашались. Илья успел скурить три сигареты. Кто бы мог подумать, что с виду такой батан, окажется таким интересным собеседником.

— Ладно, Роза, давай возвращаться, а то Стёпка там уже изревновался весь, — тушит он очередную сигарету.

— Степа? — удивилась я. — Он не такой!

Мы жили вместе уже четыре месяца, и я ни разу не замечала за Стёпой подобного поведения, не то чтобы давал повод, но всё же.

— Такой, такой, — усмехается Илья, и пропускает меня первой в дом, идёт следом, — он ещё тот Отелло, но если что я тебе ничего не говорил! — заговорчески подмигивает он мне.

У меня в голове не укладывалась такая информация, но расспросить дальше, я не успела, мы вошли в гостиную, где был накрыт большой праздничный стол. Решила проверить по-другому. Стала наблюдать за Стефом, за его реакцией, на наше возвращение. Но он оставался совершенно спокойным, только осведомился, наговорились ли мы, и посетовал, что Илья меня совсем закурил. Но ничего, из Отелло не последовало.

А потом был совершенно чудесный ужин. Новый год встречали во внутреннем дворе дома, пили шампанское, запускали фейерверки, кидались снежками и резвились, как дети.

И только к утру, когда, мы ложились спать, и я в изнеможении от усталости, прижалась к боку Стёпы, я вдруг вспомнила.

— Почему ты меня не приревновал? — выдала я, подтянувшись на локтях, уперлась подбородком в его грудь.

— Ну, ка, поподробнее, — удивился он, подозрительно разглядывая меня.

— Ну, мы с Ильёй, так долго болтали на террасе, и он сказал, что ты тот ещё Отелло, а ты не тот совсем, — пояснила я, зевнув.

— Ну, вы же только болтали, — уточнил он, и я почувствовала, что он напрягся.

— Ага! — воскликнула я, прищурившись. — Ты все-таки ревнивец! И так ловко скрывал это все эти месяцы!

Стёпа прыскает со смеху, и переворачивает меня и подминает меня под себя.

— Сейчас душить буду! Готовься! — и разводит коленкой мои ноги.

— Стёп! Ну, ты что! — возмутилась я. — За стенкой твои родители, а ты…

Договорить не даёт, волнительно целует, так что мои принципы летят куда подальше.

— Они через две стенки, — бормочет он, зарываясь в мою грудь, — и если ты пообещаешь не кричать, новый год можем начать с удовольствия, — спускается ниже, стягивая вниз мои пижамные штаны.

Я думала, что только моя голова коснётся подушки, я тут же отрублюсь, мы целую ночь провеселились, и прогуляли, но его умелые ласки будоражат меня, и сон, словно рукой сняло.

Стёпа медленно спускается по внутренней стороне бедра с нежными поцелуями, и всё моё тело трепещет. Я откидываюсь на подушки, закусываю пальцы, пытаясь приглушить стоны. Влажный язык, касается шелковых складочек, пальцы нежно разводят их, и он перемещается на чувствительный бугорок. Я выгибаюсь, задыхаюсь, запускаю пальцы в его волосы. Он без жалости продолжает убивать меня нежными ласками. А я продолжаю упиваться этими ласками, пока не дрожу от разрядки, честно стараясь не кричать. Но протяжный стон все, же срывается с моих губ.

— С новым годом, любимая! — шепчет Стеф, поднимаясь выше, и целует меня в губы.

***

Новый год встречаю с мамой, и её подругой тётей Леной. Паша укатил в свой Эссен, и я пытаюсь скрасить печаль своей родительницы, хотя честно предупреждаю, что потом убегу к друзьям.

Со Стефом, после того вечера, мы не виделись. Мой отчёт был принят, и даже Божена меня хвалила за проделанную работу. Эх, знала бы она!

Я спокойно доработала, до праздников, и, поздравив коллег, а самым близким ещё и подарив подарки, со спокойной совестью отправилась на каникулы.

После двенадцати целую маму, и убегаю к Вовке с Наташкой. Они живут через два квартала, и я под звуки канонады фейерверков, добегаю, до друзей. У них маленький сын, Борька, ему три года, и поэтому они зазвали меня к себе, чтобы хоть как то скрасить своё одиночество. С Наташкой мы дружим со школы. Закадычные подружки. Как бы не разводила нас судьба, чтобы не происходило, связь держали всегда, могли по полгода не созваниваться, а потом неделями из гостей у друг друга не вылезать.

Муж Наташи, Вовка, тоже из нашей школы, только из параллельного, и нет, это не была любовь с первого взгляда. Это была ненависть с первого взгляда. Как только они друг друга не изводили, как только не ругались, и даже дрались. А потом на выпускном, вдруг воспылали к друг другу страстью, и Вова нежно ухаживал за Натальей, почти три года, пока та не согласилась выйти за него замуж. С их истории можно роман писать, причём автобиографичный, ничего не выдумывая.

Просидев и проболтав, почти до утра, я вызываю такси, и еду домой. По дороге, рассматривая сонный город, в предрассветном свете, я задумываюсь над тем, что пару раз за вечер порывалась рассказать Нате по Стёпу, про то что происходит сейчас, но так и не решилась.

Почему сама не