Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так всё я пошла! — Лидка встала, разгладила несуществующие сладки, на платье, слегка повела плечиками.
— Куда? — удивилась я, разглядывая как подруга, освежает губы, блеском.
— Генерального на танец приглашу, — отвечает она и кладёт свой клатч на стол, — его блондинка вовремя утопала, и песня как раз подходящая.
И модельной походкой пошла к столу руководства. А она, между прочим, тоже без нижнего белья и в чулках, и фигура у неё классная, пышная грудь, тонкая талия, и шикарная зад… бёдра. Серое тонкое платье струиться, облегает красивую фигуру.
Я честно, заставляла себя не пялиться, но мне было интересно, выгорит ли у неё. Выгорело. Только она так умеет. Что она там пела, я не слышала, но Стёпу на танцпол вытащила. Они медленно покачивались в танце, Лида что-то говорила, он кивал в ответ.
А моё бедное сердце, в который раз за вечер сгорело, обуглилось, и развеялось прахом. Поэтому когда меня позвал на танец Савелий Петрович, я не дрогнув, согласилась. Савелий Петрович был коммерческим директором, и знакомы мы были давно, с самого первого дня. Ему было около сорока пяти. Высокий, но с животиком. Женат, но у нас ходили слухи, что падок он был на некоторых особ, особенно на Лидку. Подруга всегда загадочно молчала, когда я её спрашивала об этом. Ко мне же шеф не приставал, ни на что не намекал, и был мной глубоко уважаем.
Мы тоже медленно кружились, на танцполе, пока не докружили до Лиды с генеральным.
— Ой, Степан Дмитриевич, не возражаете, произведём обмен, — вдруг сказал Савелий Петрович, и быстро и технично отжал у него Лидку, а меня всучил Стёпе. Я даже сообразить ничего не успела, да никто не успел.
И вот на моей талии замирает рука Стефа, он переплетает наши пальцы на другой, и я несмело кладу на его плёчо ладонь. Смотреть даже не пытаюсь, пытаюсь справиться с волнением и участившимся дыханием, прямо слышу, как грохает моё сердце. Стёпа ведёт, медленно, под ритм лиричной песни, закручивает, бедро касается моего, совсем на миг, и мои пальцы дрожат. Я робко поднимаю взгляд, и тут же обжигаюсь об его. Дыхание и без того неровное, сбивается. Я отвожу глаза, и вздрагиваю когда его рука на талии, скользит выше, а потом вновь опускается, а переплетенные пальцы сжимают мои. Я не выдержу! Я сейчас просто разорву наш медленный, мазохистский танец, и убегу. Его аромат околдовывает меня, и от тела так и пышет жаром. Из расстегнутой на шее рубашки виднеется пульсирующая жилка, когда он слегка поворачивает голову, и я облизываю губы, вспоминая какова на вкус эта кожа. По телу разливается тепло. Но расслабиться не получается, я только больше завожусь, когда он снова, следуя танцу, прижимает слегка и невзначай. Моя грудь, касается его, а рука на талии становиться твёрже, и уже не так быстро мы разъединяемся. Прижаты больше секунды, и я успеваю ощутить быстрый стук его сердца, и снова поднимаю на него глаза.
— Я хочу тебя! — говорит он. — Хочу тебя прямо сейчас!
— Что?! — отшатываюсь от него, думая, что мне показалось от перевозбуждения.
Он вперил в меня немигающий взгляд, и я осматриваюсь по сторонам, но нас особо никто не обращает внимания. Я отступаю ещё на шаг, ошеломлённая, ошарашенная. Вижу по потемневшим глазам, то, что он сказал мне, не показалось. Я отступаю, и ретируюсь, шаг за шагом. Пока не спускаюсь вниз, и не остаюсь в темном вестибюле. Здесь тихо и прохладно, и мысли можно собрать в кучу.
Но как только я отлипаю от каменой холодной стены, решив, что справилась с волнением, на горизонте появляется Стёпа.
— Не подходи, — дрожит мой голос.
— Тише, тише! — он всё же подходит.
— Стеф… — срывается с моих губ, я совсем обескуражена его поведением. Не пойму его!
— Иди сюда, — он притягивает меня к себе, вжимает в своё тело.
— Что ты творишь? — я вяло трепыхаюсь, больше от неожиданности. Его руки скользят вверх вниз, исследуя мои изгибы, задирают платье, оголяя ягодицы. Упираюсь ему в грудь, но тут, же сдаюсь, обнимаю за шею и прижимаюсь сама. Не могу сопротивляться. И он правильно воспринимает это, как моё согласие, и толкает меня куда-то спиной.
Какая-то каморка, кладовка. Темно и затхло. Я натыкаюсь спиной на что твёрдое, оно с грохотом падает, но я даже разобраться не успеваю, как Степа стягивает платье с плеч и груди, отодвигает бюстгальтер, и жмёт руками грудь. Я вспыхиваю от этой грубости, и с губ моих срывается стон. А он жадно припадает к шее, и кусает кожу, так же ненасытно, жёстко и даже больно, но я позволяю ему, я сама так хочу.
Я зарываюсь пальцами в его волосы лохмачу его причёску, хочу поцеловать, хочу ощутить жар его губ, но он уворачивается, и склоняется к оголенной груди. И мне остаётся только дрожать и запрокидывать голову, открывая чувствительные места, для новых укусов, и поцелуев. Кожа горит под его пальцами, под его губами. Я сама тянусь к его брюкам, и расстегиваю ремень, а потом ширинку, достаю твердый член, сжимаю в руке. Стеф и без того пыхтит, а сейчас вообще рычит. Бесцеремонно и резко толкает меня к стене, убирает мою руку, и я слышу шуршание фольги. Он всегда помнит о презервативах. А уже в следующее мгновение, он подхватывает меня под ягодицы, упирает спиной в шершавую, холодную стену, и тут же врывается, входит одним толчком, и я вскрикиваю от накатившего удовольствия, и крепче обхватываю его плечи, стараясь удобнее выгнуться, чтобы ни капли не пропустить того блаженства, что ждёт меня впереди. Он толкается быстро, грубо. Вколачивает меня в твердую стену, и пыхтит горячим дыханием в ухо. Я громко постанываю, и жадно