– Нет. Но мир, в котором я вращаюсь, в целом наполнен такими людьми. У нас у всех одна дорожка.

Как и у пчел. Все на одной частоте. И новичок в улье должен либо принять их правила, либо убраться вон.

– В твоей жизни есть хотя бы один обычный человек? Без огромных амбиций или планов?

Элиот фыркнул:

– Ты только что описала мою мать.

– Правда? Поэтому ты вырос совсем другим?

– Давай не будем об этом. Мое детство не было похоже на твое, Лейни.

Определенно, раз он воспользовался первой же возможностью улизнуть из страны.

– Это было плохое время?

– Я бы не назвал его адом, но пришлось нелегко. Но всегда стремился к лучшему.

– Мать не разделяла твоих амбиций?

– Нет.

Любой другой, скорее всего, не уловил бы его тихих слов, произнесенных в окно, но Лейни расслышала их.

– Мне жаль, что у тебя были не очень хорошие отношения с матерью.

Молчание.

– Мы просто были очень разными. Думаю, я унаследовал больше от моего отца. Между матерью и отцом когда-то случилась интрижка на молодежном чемпионате. Никакой романтики.

– Она была атлеткой? – Почему-то этот факт не вязался с представлениями Лейни о матери Элита.

– Гимнасткой. После моего рождения она все бросила. Сейчас мать по-прежнему живет в доме, в котором мы поселились, когда я родился. Она приобрела его по обратному выкупу.

– Одна, с маленьким ребенком, без мужа… Она, наверное, очень смелая женщина? Теперь понятно, от кого ты унаследовал свою решительность.

Колеса пикапа похрустывали гравием. Через какое-то время Лейни поняла, что ответа не услышит.

– Элиот?

– Я думаю.

Судя по всему, мысли не самые радостные. Лейни нащупала его руку, лежащую на рычаге переключения скоростей, и накрыла ее своей. Элиот вздохнул, не столько приободренный, сколько раздраженный.

– Ты хоть понимаешь, каким ничтожеством я себя чувствую, изливая душу о паршивом детстве девушке, которая всю свою жизнь была слепой?

– Мое детство было достаточно радостным. Твое – нет. Мы просто разговариваем об этом.

Все, что она услышала, было невнятное «хм». Внезапно Лейни набралась мужества и спросила:

– Ты любишь ее?

Ответа не последовало.

– Она любит тебя?

– Думаю, да. Несмотря на то что я разрушил ее жизнь.

Лейни тут же прониклась сочувствием.

– Это она тебе сказала?

– Ей не нужно было говорить. Без меня она бы так не страдала. Она была мировой чемпионкой с огромными перспективами.

Фантомное сияние в подсознании Лейни поменяло форму, стало более глубоким и сложным. Сейчас она представляла Элиота как маленького травмированного мальчика, а не как уверенного мужчину.

Элиот прочистил горло:

– Ладно, довольно моих жалоб. Я должен ехать по этой дороге?

– Ты уже миновал перекресток?

– Нет.

Больше всего Лейни хотелось накрыть его пальцы своими. Поделиться с ним своей силой. Но что-то подсказывало ей, что этот жест будет лишним.

– Хватит тащиться как черепаха. У нас не так много времени.

Элиот тихо засмеялся, и они ускорились. Несколько минут спустя он вновь замедлил движение, и Лейни скомандовала повернуть налево.

– Куда ведет эта дорога?

– На другой обзорный пункт. Там отец сделал матери предложение.

– Правда? Ты уверена, что хочешь показать мне что-то, настолько… личное?

– Для меня в этом нет ничего такого, ведь меня в то время даже не было на свете… Остановись здесь, – скомандовала Лейни. Элиот послушно заглушил мотор. – Теперь запомни, что ты должен следить, чтобы я не свалилась с утеса. Я не так часто здесь бываю.

– Боже, Лейни. Ты уже начинаешь мной руководить.

Было так здорово вновь смеяться после напряжения последних минут.

– Я просто хочу, чтобы ты не забывал, что сегодня играешь роль Уилбера.

Они оба выбрались из машины, но Лейни не отходила от пикапа, пока Элиот не подошел к ней и не положил ее руку себе на предплечье. Она осторожно прошла вперед.

– Что ты видишь?

– Прекрасную картинку. Необозримый океан.

– Повернись.

Он развернул их обоих, оставив океан за спиной.

– Что теперь?

– Невероятно! Слева от нас лес, зеленый и густой. Вдали виднеются Митчелл-Клифф и шоссе. Мне даже видна твоя ферма и плантации, и дом кажется нависающим над океаном.

– Отец говорит, что отсюда можно увидеть всю землю Морганов. Вот почему он привел маму сюда, когда делал ей предложение. Она могла увидеть свои будущие владения. Отец хотел, чтобы она понимала, что ее ждет, когда их жизни соединятся. Она должна была знать, что это навсегда станет и ее жизнью тоже. – И жизнью их детей и внуков. Лейни почувствовала гордость, подумав о любви, объединявшей ее родителей. – Конечно же мама согласилась. Они были созданы друг для друга.

– И жили долго и счастливо.

– Как и во всех хороших историях.

Элиот повернул их к пикапу:

– Ты упоминала что-то о корзине?

– Говорила же, ты будешь жутко голодным.

– Перестань злорадствовать и приступай к приготовлениям.

Вместе они распаковали в спешке собранную корзину с едой.

Лейни повернулась спиной к мягкому бризу, идущему от океана, и поджала под себя ноги. Каждый его порыв, ударяя в спину, только увеличивал полноту ощущений этого дня. Волосы развевались в разные стороны.

– Так-так. Здесь есть паштет. – Элиот рассматривал продукты. – Сыр, маринованный лук, ветчина и хлеб.

Они занялись сооружением сэндвичей из толстых кусков хлеба. Несколько раз Лейни приходилось искать нужные продукты, но Элиот не пытался помочь ей, так что она закончила приготовления и приступила к наполнению желудка.

– А твой отец по-прежнему играет в баскетбол?

– Понятия не имею. Я не знаю, кем он был.

Она замерла, не донеся сэндвич до рта. Нет отца и разрушенные отношения с матерью. Какое одинокое детство.

– Ох…

Он усмехнулся:

– Нельзя сожалеть о том, чего никогда не имел.

– Ты так думаешь?

– Когда я был маленьким, то часто представлял, как этот знаменитый спортсмен вернется за мной. Возьмет меня с собой, и я стану частью его восхитительной активной жизни. Реальность в том, что он был просто хорошо играющим в баскетбол парнем, однажды переспавшим с моей матерью. Он даже не знал, что я существую. Но думаю, мне нужно было верить в лучшее. Иначе я бы не справился.