– Кажется, Нимиц разделяет твое предубеждение против шума, – заметила она и наклонилась, чтобы взять кота на руки.

Нимиц в ответ на ее замечание согласно чирикнул, и она засмеялась снова, устраивая его у себя на плече. Кот занял обычную позицию: когти средних лап вонзились в ткань жилета на плече Хонор, а задние лапы уцепились за спину чуть ниже лопатки. Он помахал своим пушистым хвостом, когда Лафолле, улыбаясь, ответил:

– Это не просто шум, миледи. Другой уровень энергии. Самое брутальное оружие из всех, которые я видел.

– Правда. Но он приятнее, чем импульсное оружие, – ответила Хонор. – Скажем так: в бою я предпочла бы что-нибудь более современное, но этот… он звучит авторитетно , правда?

– Не стану спорить, миледи, – признал Лафолле, автоматически оглядываясь вокруг и проверяя, нет ли потенциальной угрозы. Даже здесь, во Дворце Харрингтон, совершенно безопасном месте, он не забывал про свои обязанности. – Но и в бою он, по-моему, не совсем бесполезен. Помимо прочего, его грохот должен потрясать противников.

– Наверное, ты прав, – согласилась Хонор. Искусственные мускулы в восстановленной левой половине лица делали ее улыбку слегка кривоватой, но в глазах заплясали чертики. – Может, мне стоит отобрать у гвардейцев пульсеры и выяснить, не сможет ли Верховный адмирал достать мне столько кольтов, чтобы хватило и для всех вас?

– Спасибо, миледи, но пульсер меня вполне устраивает, – подчеркнуто вежливо ответил Лафолле. – Я ведь таскал свой, такой же как у вас, с пороховыми патронами… эх, и не такой, а огромный, – десять лет таскал, пока вы не модернизировали наше вооружение. Теперь я уже избаловался.

– Только не говори потом, что я не предлагала, – поддразнила она и кивнула часовому, который открыл перед ними дверь служебного подъезда Дворца Харрингтон.

– Не буду, – заверил ее Лафолле, когда дверь за ними закрылась, отрезав звук выстрелов, доносившихся из тира. – Знаете, миледи, я хотел кое о чем спросить, – добавил он.

Хонор удивленно подняла бровь и кивком разрешила ему продолжить.

– Тогда, на Мантикоре, перед вашим поединком с Саммервалем, полковник Рамирес изо всех сил пытался скрыть свою тревогу. Чтобы его успокоить, я сказал ему, что видел, как вы тренировались, и что вы не новичок в стрельбе из пистолета, но сам я всегда удивлялся тому, насколько хорошо вы им владеете.

– Я выросла на Сфинксе, – ответила Хонор, и теперь уже Лафолле удивленно поднял брови. – Сфинкс осваивали в течение почти шестисот стандартных лет, –продолжала она объяснять, – но треть планеты все еще остается коронной землей, а это значит – нетронутой, дикой местностью, и владения Харрингтонов примыкают к заповеднику Медных гор. Многие дикие звери на Сфинксе не прочь отведать, каковы люди на вкус, поэтому в необжитой местности большинство взрослых и дети постарше носят с собой оружие как предмет первейшей необходимости.

– Но, держу пари, не такое древнее, как это, – Лафолле показал на ящик с пистолетом у нее под мышкой.

– Правда, – призналась она. – Это причуда дяди Жака.

– Дяди Жака?

– Старшего брата моей мамы. Он приехал с Беовульфа и гостил у нас примерно около года. Мне было тогда двенадцать стандартных лет. Он был членом Общества любителей старины, чудаков, которым нравилось реставрировать прошлое и все, что с ним связано. Любимым периодом истории у дяди Жака было второе столетие до Расселения – это значит… м-м, двадцатое столетие, – пересчитала она: на Грейсоне до сих пор использовали древний Григорианский календарь. – В год приезда он стал чемпионом Планетарных соревнований резервистов по стрельбе из пистолета. Он был так же красив, как мама, и я обожала его… – она с усмешкой отвела глаза. – Я таскалась за ним повсюду, как преданный щенок, что, должно быть, раздражало его, но он никогда не подавал виду. Более того, он научил меня стрелять из этого, как он сам говорил, настоящего оружия, и… – она рассмеялась, – Нимицу и тогда не понравился звук выстрелов.

– Это потому, что Нимиц – культурное и цивилизованное создание, миледи.

– Ха! Тем не менее я занималась стрельбой довольно регулярно, пока не уехала в Академию, и хотела тогда вступить в команду по стрельбе из пистолета. Но я уже довольно хорошо освоила стрелковое оружие, зато только-только начала заниматься coup de vitesse – года за четыре до того, как сдала вступительные экзамены. Поэтому я решила завязать со стрельбой и войти в команду рукопашников.

– Ясно… – Лафолле сделал пару шагов и криво усмехнулся. – В таком случае, миледи, если я никогда не говорил этого прежде, вы не слишком похожи на истинную грейсонскую леди. Пистолеты, рукопашный бой… Может быть, в следующий раз, если возникнет опасность, вы будете защищать меня ?

– Ну ты даешь, Эндрю! Как ты можешь говорить такие вещи своему землевладельцу!

Лафолле рассмеялся в ответ, однако мысленно признался, что ее шутливый упрек совершенно справедлив. Ни одному порядочному грейсонскому мужчине даже в голову не пришло бы обсуждать такие ужасные вещи с благовоспитанной дамой. Но леди Харрингтон воспитывалась не на Грейсоне, да и местные правила поведения изменялись. Изменения, должно быть, стороннему наблюдателю казались медленными, но для грейсонца, вся жизнь которого была построена на традиции, в течение последних шести стандартных лет они шли с изумительной скоростью, и причиной тому была женщина, которую Эндрю Лафолле охранял, рискуя собственной жизнью.

Странно, но она, вероятно, менее других на планете отдавала себе отчет в этих изменениях, поскольку прибыла из общества, которое отрицает саму идею неравенства мужчин и женщин. Но на редкость приверженное традициям патриархальное общество и религия Грейсона уже тысячу лет изолированно развивались в мире, в котором смертельные концентрации тяжелых металлов сделали планету худшим врагом собственного народа. Основные принципы, сформировавшие эти традиции, подразумевали, что любое изменение должно происходить постепенно, точнее очень постепенно, но Лафолле все время замечал, как вокруг него постоянно и почти незаметно что-то меняется. Он полагал, что в основном это хорошие изменения, не всегда и не для всех удобные, как выяснилось чуть менее года назад, когда группа религиозных фанатиков пыталась убить его землевладельца, – но хорошие. Однако он был практически уверен, что леди Харрингтон все еще не понимает, насколько решительно молодые женщины Грейсона начали изменять свою жизнь по примеру, который подавали она сама и другие мантикорианки, служившие в грейсонских военно-космических силах. Не то чтобы Грейсон обнаруживал какие-то особые признаки превращения в зеркальное отражение Звездного Королевства. Наоборот, грейсонцы развивали новую модель жизни по собственному образцу, и Эндрю часто задавался вопросом, к чему это может привести…

Они прошли коротким коридором и поднялись на лифте на второй этаж дворца, где были расположены личные апартаменты Хонор. Двери лифта открылись, и Лафолле увидел поджидавшего их пожилого мужчину с серыми глазами и редеющими рыжеватыми волосами. Хонор, склонив голову набок, обратилась к встречавшему: