Александр Ковальский в сопровождении Штефана Ратцингера прошел в смотровую комнату за односторонним стеклом. Ему было приятно видеть на лице приглашенного эксперта смесь удивления и восхищения.

– Я думал, подобные комнаты можно увидеть только в американских фильмах, – сказал Ратцингер. – В обычном отделении милиции такого никогда не видел.

– Мы одолжили и адаптировали эту американскую практику, – усмехнулся Ковальский и плюхнулся в офисное кресло за столом у стекла. Он указал Ратцингеру на второе: – Присаживайтесь.

Ратцингер прошел мимо него и уселся, устремив взгляд в комнату за стеклом. В совершенно пустом помещении за армированным прикрученным к полу столом сидел огромных размеров мужчина мускулистого телосложения. Коротко бритая под ежик голова казалась неестественно маленькой на фоне широченных округлых плеч. Исполин скрестил руки на груди, мышцы которой в подобной позе почти упирались ему в подбородок. В его суровом каменном лице не читалось никаких эмоций. Создавалось впечатление, что этот парень просто пришел на прием к врачу в поликлинику и с недовольством ждет своей очереди.

– Это и есть тот ваш свидетель?

– Подозреваемый, – поправил Ковальский. – Его сцапали прямо на Киевском вокзале сразу после того, как прогремел взрыв. Он просто не успел скрыться, так что нам очень повезло. Предыдущие два раза исполнителям от нас удалось ускользнуть.

– Что именно он сделал?

– Пронес взрывное устройство в поезд и оставил лежать там. После взрыва не поддался панике, никуда не побежал. Охрана вокзала сочла это подозрительным, и его повязали. Когда этого выродка доставили к нам на допрос, его держали сразу шестеро человек. Нам удалось взять у него кровь на анализ. Думаю, там будет такой коктейль, что мало не покажется.

– Как вы поняли, что он связан с этим делом?

– Перед взятием образца крови, провели детальный медицинский осмотр. На всякий случай, в целях безопасности нас и его. Вдруг у него там в зубе капсула с цианидом или еще какой дрянью. На левом боку, сразу под грудной мышцей (сейчас плохо видно за его ручищей), обнаружили татуировку…

– С тем же символом, что вы нашли в квартире Романова? – закончил за него Ратцингер.

– Именно, – вздохнул Ковальский.

– Вас что-то смущает?

– Как-то это слишком легко. Необдуманно. Или самонадеянно со стороны этих ваших сеттитов. Столько веков скрываться и конспирироваться и вдруг проколоться на таком элементарном деле? Притом, что у нас есть основания полагать, что это только начало.

Ратцингер лишь пожал плечами. В другой комнате грохнула дверь, и огромный сеттит гневно уставился в проход. Внутрь вошли Альберт Ряховский и Маргарита Романова. Ковальский по мимике и жестам Марго понял, что девушка очень нервничает и при этом пытается подавить в себе гнев. Девчонка была с характером, но на допросе его придется спрятать поглубже. Им нужно выудить у подозреваемого информацию о следующих терактах.

Маргарита села на стул напротив сеттита, Ряховский остался стоять рядом, холодным, презрительным взглядом сверля подозреваемого. Тот даже не шелохнулся, отвечая ему тем же.

– Зачем ваш начальник взял с собой Марго? – удивился Ратцингер.

– Убить двух зайцев, – ответил Ковальский. – Во-первых, это уловка. Этот ваш культист будет ждать вопросов от сотрудника спецслужбы, а не от простой девушки. И возможно, ей удастся кое-что у него вызнать. А во-вторых, это своеобразная очная ставка.

– Очная ставка? – недоуменно переспросил Ратцингер. – Ряховский считает, что в этом замешана Маргарита?

Ковальский медленно с недовольством выдохнул, откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

– К сожалению, да. Альберт никогда никому не доверяет полностью. Лично я очень сомневаюсь, что Марго в этом замешана. Но наша задача – отработать все возможные версии.

Только не облажайся, девочка, иначе он точно тебя запишет в подозреваемые.

Ковальский снова выдохнул и достал блокнот, приготовился писать. Ратцингер внимательно сосредоточился на происходящем в другой комнате.

Ряховский сделал шаг к сеттиту и заговорил:

– Твои дружки за тобой не явятся, можешь не кичиться.

– Я на них и не рассчитываю, – гордо ответил культист, усмехнувшись. – Мне была поручена миссия, и я её выполнил. Успешно.

– Не обольщайся, – хмыкнул Ряховский. – Мы тебя задержали и всю душу вытрясем, а ответы получим.

– Держи карман шире, – огрызнулся сеттит.

Ряховский приподнял одну бровь, положил руки в карманы, развернулся на каблуках и пошел вокруг стола.

– Скажи нам по-хорошему, где произойдет следующий террористический акт, и суд учтет это как смягчающее обстоятельство.

– Ты думаешь, я такой наивный и поведусь на эту чушь? Вам, кэгэбэшникам, никогда нельзя было верить. Вы ничуть не изменились. К тому же я не предам Хозяина ради спасения собственной шкуры.

– Ты в этом так уверен? – смерил его оценивающим взглядом Ряховский. – Если ты не скажешь добровольно, нам придется использовать старые добрые методы. В КГБ никогда не брезговали пытками. А в твоем случае они даже оправданы.

– А разве у вас нет сыворотки правды? – шепотом спросил Ратцингер, чтобы не заглушать допрос за стеклом.

Ковальский закатил глаза и помассировал виски.

– Сыворотка-то у нас есть, – согласился он с явной неохотой. – Но использовать её не так просто, как вам кажется. Недостаточно просто влить состав в глотку подозреваемому, чтобы развязать ему язык. После пары недель регулярных психологических и химических процедур с использованием сыворотки подозреваемый действительно вспомнит абсолютно все, а мозговые центры, ответственные за ложь, окажутся заблокированными. Но его речь превратится в беспорядочный поток образов из самых разнообразных моментов его прошлого. То, что называют потоком сознания. Нужен опытный и грамотный психолог, который сможет вывести допрашиваемого в нужное следствию русло и выудить из него необходимую информацию. Но на это все нужно много времени (суммарно около месяца), которым мы скорее всего не располагаем.

Все это время Ковальский не сводил глаз с происходящего по другую сторону зеркала.

– Ты решил меня пугать пытками? – засмеялся исполин. – Насмешил от души. По сравнению с тем, к чему нас готовят в братстве, любая ваша пытка покажется мне легким массажем.

– О чем он говорит? – спросил Ковальский у Ратцингера.

– Очевидно, что он из касты воинов, – пояснил тот. – Это самые тренированные, физически сильные и выносливые члены Ордена. Их задача выполнять боевые и тактические задачи, требующие грубой силы. В их подготовку входят также и определенные практики, позволяющие воину быть готовым к любым страданиям и мучениям. Эти гиганты практически не чувствуют боли и ни за что не выдадут секреты братства врагам.