Когда команда сэра Фрэнсиса брала на абордаж «Хеерлик Нахт», Хэл видел, на что способны короткие мушкеты в ближнем бою. Они представляли бо́льшую опасность, чем вся батарея галеона.

Хэл повернул фальконет и подул на фитиль в своей руке. Чтобы попасть на корму, вооруженным мушкетами голландцам следовало подняться по трапу со шканцев. Он нацелился на верхнюю часть этого трапа, в то время как расстояние между кораблями быстро сокращалось.

Голландский полковник оказался на трапе первым; он держал в руке саблю, его позолоченный шлем храбро блестел на солнце. Хэл позволил полковнику выбежать на палубу, ожидая, когда за ним последуют матросы. Первый матрос, появившийся на трапе, умудрился споткнуться и растянулся на палубе, уронив мушкет. Те, что бежали за ним, не смогли его обойти, пока он не опомнился и не поднялся на ноги. Хэл всмотрелся в эту маленькую толпу через прицел фальконета. Прижал конец фитиля к запальной полке и решительно выбрал цель, пока горел порох.

Фальконет подпрыгнул и рявкнул, а когда дым развеялся, Хэл увидел, что пятеро матросов повержены, разорваны взрывом, а остальные кричат, оставляя на белой палубе кровавые брызги.

Хэл задохнулся от потрясения, глядя на эту бойню. До сих пор он ни разу не убивал человека, и его желудок внезапно дернулся от сильной тошноты. Это было совсем не то, что стрелять по плавающим бочкам. На мгновение Хэлу показалось, что его непременно вырвет.

Голландский полковник, стоявший у поручней на корме, посмотрел вверх, на Хэла. И, подняв саблю, ткнул ею в сторону юноши. При этом он что-то закричал, однако ветер и продолжавшийся пушечный огонь заглушили его слова. Но Хэл понимал, что нажил смертельного врага.

Это понимание придало ему сил. Времени перезаряжать фальконет не было, он уже сделал свое дело. Хэл знал, что этот единственный выстрел спас жизни многим из его собственной команды. Он остановил голландских стрелков, прежде чем они смогли скосить тех, кто ринется на абордаж. И понимал, что ему следует гордиться этим, но не мог. Он боялся голландского полковника.

Хэл потянулся к длинному луку. Ему пришлось встать во весь рост, чтобы натянуть его. Первую стрелу он пустил в полковника. Полковник находился на границе полета стрелы. Но голландец уже не смотрел на Хэла; он командовал оставшимися в живых, распределяя их по позициям на корме галеона. К Хэлу он повернулся спиной.

Хэл выждал чуть-чуть, оценивая ветер и движение кораблей. А потом пустил стрелу и увидел, как та умчалась прочь, вращаясь, подхваченная потоком воздуха. На мгновение Хэлу показалось, что она попадет в цель, в широкую спину полковника, но ветер помешал ей. Она пролетела совсем рядом, на расстоянии ширины ладони, и вонзилась в доску палубы, где и замерла, дрожа.

Голландец снова посмотрел вверх, на Хэла, и его длинные заостренные усы презрительно дрогнули. Он и не подумал искать укрытие и снова повернулся к своим людям.

Хэл бешено схватился за другую стрелу, но в это мгновение корабли столкнулись, и его чуть не выбросило через край его «вороньего гнезда».

Раздался скрежет, треск дерева, иллюминаторы на корме галеона разбились при столкновении. Хэл посмотрел вниз и увидел Эболи, черного колосса: тот раскручивал над головой абордажный крюк, а потом швырнул его вверх.

Крюк ударился о палубу, но когда Эболи дернул канат, тот надежно зацепился за поручни на корме галеона. Один из голландской команды подбежал к нему и замахнулся топором, чтобы перерубить канат. Хэл коснулся губами оперения второй стрелы и выпустил ее. На этот раз он правильно учел сопротивление воздуха, и стрела воткнулась в горло голландца. Тот уронил топор и схватился за древко стрелы, потом попятился назад и упал.

А Эболи схватил второй крюк и швырнул его на корму галеона. За этим крюком полетел с десяток таких же, брошенных другими матросами. И через несколько мгновений оба корабля были связаны между собой целой паутиной манильских канатов, слишком многочисленных, чтобы защитники галеона смогли их перерубить, хотя они и рассыпались вдоль фальшборта с топорами и саблями.

«Леди Эдвина» пока что не палила из пушек. Сэр Фрэнсис придерживал орудия до того момента, когда они понадобятся больше всего. Ядра могли повредить мощную обшивку галеона, а в планы сэра Фрэнсиса вовсе не входило губить свою добычу.

Но теперь, когда корабли оказались связаны друг с другом, момент настал.

– Канониры!

Сэр Фрэнсис взмахнул саблей над головой, привлекая их внимание. Канониры стояли на своих местах, держа в руках тлеющие фитили, и не сводили с него глаз.

– Огонь! – рявкнул сэр Фрэнсис и резко опустил саблю.

Ряд кулеврин грохнул разом, как некий дьявольский хор. Их мушки почти прижимались к корме галеона, и ее затейливая золоченая резьба вмиг превратилась в облако дыма, разбрасывая белые щепки и осколки стекол из иллюминаторов.

Это и стало сигналом. Раздавшийся грохот заглушал приказы, а густое марево, затянувшее воздух, скрывало жесты. Но яростный вой воинственных голосов раздался в дыму, и команда «Леди Эдвины» хлынула на галеон.

Матросы всей толпой помчались по корме, как хорьки, добравшиеся до кроличьего садка, с ловкостью обезьян карабкаясь вверх, скрытые от голландских стрелков густыми клубами смога.

– Фрэнки и святой Георг!

Этот боевой клич долетел до сидевшего на мачте Хэла. Он заметил всего три или четыре выстрела внизу, на корме, попавших в цель, а потом голландцев оттеснили и задавили. Те, кто поднимался на галеон следом, уже не встречали сопротивления. Хэл увидел и своего отца, двигавшегося со скоростью и живостью молодого человека.

Эболи наклонился, чтобы помочь сэру Фрэнсису перебраться через поручни на галеон, и они встали рядом: высокий негр в красном тюрбане и рыцарь в шляпе с плюмажем, в плаще, развевавшемся над побитой сталью его кирасы.

– Фрэнки и святой Георг! – заорали матросы, увидев своего капитана в гуще схватки, и помчались за ним, сметая противника с палубы звенящей острой сталью.

Голландский полковник пытался организовать оставшихся людей, но тех неустанно оттесняли к трапам на ют. Эболи и сэр Фрэнсис гнались за ними, матросы «Леди Эдвины» мчались, как стая гончих псов, почуявших лисицу.

Но тут они столкнулись с более серьезным сопротивлением. Капитан галеона все же собрал людей на палубе под грот-мачтой, и теперь их короткие мушкеты палили с близкого расстояния, разя матросов каравеллы. Затем в ход пошли клинки. Палубу галеона заполонило множество сражающихся людей.

Хотя Хэл уже перезарядил фальконет, он не мог найти цель. Свои и чужие так перемешались, что юноша мог лишь беспомощно наблюдать, как они топчутся взад-вперед на открытой палубе под ним.

Через несколько минут стало ясно, что защитники галеона намного превосходят числом команду «Леди Эдвины». А резерва у англичан не было – сэр Фрэнсис не оставил на борту каравеллы никого, кроме Хэла. Он взял с собой всех до последнего, рассчитывая на внезапность и ярость первой атаки. Еще двадцать четыре верных ему человека находились вдали, за много лиг, на двух полубаркасах, и не могли принять участия в схватке. А они теперь очень пригодились бы!