— Значит, нам нужно куда-нибудь пойти…

Он осуждающе отстранился от нее.

— Глория, в отель я тебя не поведу, если ты подумала об этом. А если тебя увидят в моем доме…

— Да нет же, глупенький, я говорила только о прогулке. — Теперь настал решающий момент. От нее требовалось лишь одно — сказать то, что нужно. — Не отправиться ли нам в город, в «Зеленую мельницу»? Можно было бы там потанцевать, послушать современную музыку…

Бастиан от возмущения даже вскочил с диванчика.

— Ты что, совсем голову потеряла? То ошарашиваешь меня этой своей прической, а теперь хочешь пойти в подобное грязное питейное заведение? Ты хотя бы представляешь себе, кому принадлежат такие заведения? Людям, связанным с Большой бандой. Они пользуются этими «тихими» барами, чтобы развращать граждан. Если я правильно тебя понял, Глория, — повысил он голос, — тебе хочется оказаться в обществе всех негодяев и проституток?

Она почувствовала, как кровь прихлынула к щекам. Она страстно желала крикнуть «да!» ему в лицо, сказать, что она уже бывала в «Зеленой мельнице», флиртовала там с мужчинами разных цветов кожи и напилась допьяна. Но вместо этого лишь тихонько покачала головой.

— Нет.

— Вот и хорошо. Я и не подумал, что тебе этого захочется. — Бастиан пригладил свой модный темно-синий костюм, поправил галстук в клеточку, который подарила ему Глория на день рождения.

— Просто меня разобрало любопытство…

— Мне пора идти домой, — без обиняков заявил он, поправляя накрахмаленный воротник сорочки. — Рано утром у меня назначена деловая встреча. И пока я исполняю свой долг в интересах развития экономики, все эти бунтарки с ухажерами каждый вечер только и делают, что танцуют и кутят да зари. Это просто позор.

— Ты прав. Просто позор.

Глория проводила его, потом упала на диванчик, прижимая к груди подушку. С трудом проглотила подкативший к горлу ком, предвестник потока соленых слез.

И, разумеется, ее матушка вошла именно в эту минуту. Руки уперты в бока, вид сердитый — губы плотно сжаты, глаза покраснели, на лбу выступили капельки пота.

— Теперь, когда Бастиан ушел, нам есть о чем поговорить.

— Мама, я действительно очень устала. Неужели нельзя подождать до завтра?

— Нет, Глория, нельзя. — Мать присела на диванчик рядом с нею. — Тебе очень повезло, что этот бриллиант остался у тебя на пальце после твоей глупой выходки. — Речь шла, разумеется, о прическе Глории, но по тону нетрудно было догадаться, что мать подслушивала. — К сожалению, теперь это касается не только тебя одной.

— Не пойму, мама, о чем ты говоришь.

Миссис Кармоди тщательно разгладила пальцами юбку, глядя куда угодно: на картины в позолоченных рамах, на часы в деревянном корпусе, на персидские ковры, — только не в глаза Глории.

— Мы с твоим отцом разводимся.

— Что? — Глория чуть с диванчика не свалилась.

— Он прислал сегодня телеграмму из Нью-Йорка и сообщил мне об этом.

— Телеграмму? — По несчастному лицу матери Глория видела, что та говорит вполне серьезно, но смысл того, что она говорила, казался нелепым, совершенно непостижимым. — Наверное, он что-то напутал, ведь он так давно в этой деловой поездке. А в Нью-Йорке, я думаю, легко запутаться. Скоро он вернется домой, и все будет чудесно.

— Ничего чудесного не будет, потому что в Нью-Йорк он поехал вовсе не по делам, — ответила мать. Голос у нее задрожал, и Глория испугалась, что сейчас она расплачется. — Он уехал в Нью-Йорк с… другой женщиной. С какой-то вертихвосткой, в которую, судя по всему, влюбился.

— Погоди. Он тебе об этом сказал? В телеграмме?

— Амбер. Ей двадцать три года. Танцовщица.

— Где она танцует?

— Там, где приняты такие имена, как Амбер! — Мать не выдержала и бурно разрыдалась, крепко прижимая Глорию к себе.

Прежде Глория никогда не видела мать такой расстроенной. Она даже никогда не задумывалась, любит ли мать отца, с такой несомненной убедительностью играла та роль идеальной жены. Жизнь матери всегда вращалась вокруг мужа — она всячески ему угождала, предупреждала малейшие его желания, чтобы муж был доволен, сыт, счастлив. Правду говоря, у матери, казалось, и не было никакой другой жизни, кроме заботы о муже.

Не это ли ожидает в будущем и Глорию, если она выйдет замуж за Бастиана?

— Значит ли все это, что домой он уже не вернется? — задала Глория вопрос.

— Это значит гораздо больше, — ответила миссис Кармоди, вытерев слезы шелковым платочком. — Навсегда опорочены будут сама фамилия Кармоди и репутация всей нашей семьи. Сбежать из дому с какой-то гулящей девкой? Как только эта новость просочится в газеты, мы погибли. Если только ты, — подчеркнула мать, сжимая руку Глории, — не выйдешь замуж за Себастьяна Грея.

У Глории екнуло сердце.

— Но ведь я уже помолвлена. Ты не забыла об этом?

— Нет. Но теперь мы не можем позволить себе роскошь долго ждать самой свадьбы. Нельзя терять время. В ту же секунду, как разразится скандал, Бастиан заберет у тебя это кольцо.

— Но, мама, сейчас уже 1923 год. В наши дни многие супруги разводятся.

— Ты никак не поймешь меня, Глория, — резко возразила мать. — Твой отец единолично распоряжается твоей долей наследства, которую ты должна получить в свой восемнадцатый день рождения. Если ты не выйдешь замуж за Себастьяна Грея, то не получишь ни копейки из этих денег.

— Все равно ничего не поняла, — сказала Глория, испытывая растущую тревогу. — Папа ни за что со мной так не поступит.

— Иногда я забываю, что ты еще совсем дитя, — проговорила мать, потрепав Глорию по щеке. — Не знаю, как сказать это помягче, поэтому скажу как есть: Себастьян сделал тебе предложение вовсе не из какой-то там «любви». — Она глубоко вздохнула. — Они с твоим отцом заключили сделку: Себастьян получит долю в нашем сталелитейном предприятии, а мы в обмен приобщимся к фамилии и происхождению Греев. Ты же должна понимать, что в наши дни одно только быстро сколоченное состояние ничего особенного не сулит. Чтобы твой отец мог и дальше получать прибыли, ему необходимо войти в круг чикагской элиты, его имя должно быть ею признано. Но если ты не выполнишь свою часть договора, мы с тобой окажемся на улице. Останемся без копейки денег.

— Для чего Бастиану так нужны наши деньги? Он же сам богат, как король.

— У Бастиана нет ничего, Глория. — Мать сердито сжала зубы. — Живет он на одни кредиты и займы, а возвращать их скоро будет нечем. Его отец спустил все состояние в казино. У них ничего не осталось, кроме громкого имени. — Она порывисто схватила Глорию за руку. — И оно станет твоим, когда ты выйдешь замуж. Но сделать это нужно очень быстро, пока не просочились слухи о твоем отце. Если ты не выйдешь за Бастиана до скандала, то, узнав о неверности твоего отца, уже никто не захочет взять тебя в жены. Пополнишь ряды девушек из разбитых семей — тех, у кого нет ни гроша за душой.