У Глории голова шла кругом. Она только и сумела, что хрипло выговорить:

— Мне ведь нужно еще до июня…

— Нет. Свадьба должна состояться через месяц, — твердо заявила мать, аккуратно складывая платок в твердый квадратик.

— Это совершенно невозможно!

— Себастьян уже дал свое согласие. Он в таком же отчаянном положении, как и мы, только по другим причинам. — Миссис Кармоди выпрямилась; лицо у нее стало напряженным, каким-то чужим, как у женщин на рекламе сигарет. — Сожалею, моя дорогая, но у нас действительно нет другого выхода.

Оставшись в одиночестве, Глория уже не могла сдержать потока слез. Мама, должно быть, задолго до этого дня знала о любовных похождениях отца — а как иначе она могла бы договориться с Себастьяном о новом сроке свадьбы? И зачем бы иначе она приглашала Клару, чтобы та играла роль этакой гувернантки девятнадцатого века? Глория оказалась в ловушке, все вокруг сговорились делать ей пакости. Стать женой Бастиана значит расстаться со всеми мечтами о будущем, а мечтала она стать певицей, независимой женщиной. А не стать его женой значит погубить семью. Не будет денег. Не будет уважения. Как она может так поступить с собственной матерью? И как мог отец так поступить с ними обеими? Если бы существовала хоть малейшая возможность того, что он передумает, Глория попросила бы его об этом. Но отец был упрям, это так же верно, как и то, что сейчас он в Нью-Йорке.

Так она сидела и рыдала, пока не поймала себя на том, что яростно пытается стащить с пальца кольцо с бриллиантом. До сегодняшнего вечера это был лишь залог, обещание, но сулившее ослепительные перспективы. И весьма зыбкое, потому что она могла по собственной воле надеть или снять кольцо.

Сейчас же палец отек под сдавившей его платиновой полоской, кожа под ней сделалась багровой. Кольцо никак не снималось.

5

Клара

Клара умирала от скуки. Уже почти неделю жила она в доме Кармоди, а единственным развлечением по вечерам до сих пор была только игра в карты. (Прежде она просто не представляла себе, что в карты можно играть без стриптиза и выпивки.) Ее игра в деревенскую простушку проходила пока успешно со всеми, кроме, может быть, миссис Кармоди, которая всегда была настороже. Она, несомненно, так и ждала, когда Клара допустит промах, а тогда тетушка сможет отправить ее в исправительную школу.

Да только Клара не собиралась доставлять миссис Кармоди такого удовольствия.

Клара отложила книгу, «Странницу» Колетт, где рассказывалось об актрисе, отвергавшей ухаживания мужчин ради того, чтобы сохранить свою независимость. Очень подходящее чтение для нынешнего настроения Клары. Очень жаль, что она не прочитала этот роман, еще когда жила в Нью-Йорке, — возможно, он помог бы ей удержаться и не влюбиться не в того мужчину, и сердце ее не было бы разбито.

Ах, если б только повидаться со своими прежними соседками по квартирке, тогда Клара почувствовала бы себя лучше. Сейчас была суббота, семь тридцать вечера по нью-йоркскому времени. Коко и Лили сейчас должны уже были выйти из дому со своими beaux du jour, спеша на эстрадное шоу, которое начинается в восемь вечера. А потом они пойдут отыскивать «тихий» бар — цель состояла в том, чтобы найти новый, недавно открывшийся подпольный кабачок. Обычно такой помещался в саду какого-нибудь миллионера в Гринич-Виллидж или же в потайном зальчике, в подвале одного из уединенных ресторанов вблизи площади Мэдисон-сквер. Боже, как она скучает по Нью-Йорку! В Чикаго же до сих пор… она слышала одну болтовню.

В эту минуту в конце коридора раздались переливы смеха. Исходили они из спальни пустоголовой счастливой невесты, Глории, которая сейчас красила ногти (не иначе как в розовенький цвет) со своей чуть более бесшабашной прихлебательницей Лоррен. Смех походил на хохот гиен и обычно сопутствовал обмену сплетнями. Клара ни на минуту не сомневалась, что темой пересудов служит именно она.

Клара едва не расхохоталась сама, попытавшись представить, как вписались бы Глория и Лоррен в ее прежнюю городскую жизнь. Они бы и дня не вытерпели в том затрапезном жилом домишке, кишевшем богемными художниками и тараканами, с комнатами, меблированными тем, что удалось найти на свалках, а электричество отключали так часто, что жильцы в основном пользовались свечами. Они даже не имели понятия, что значит купаться голышом с какими-нибудь подвыпившими незнакомцами в пруду Центрального парка, часа в три утра. А о сексе так уж и вообще ничего не знали, если судить по отношениям Глории с Бастианом — эти вежливо прикасались на секунду губами друг к другу, и страсти тут было не больше, чем у восьмилетнего малыша, который чмокает бабушку в щечку. А вот Клара об этом как раз хорошо знала. Быть может, даже слишком хорошо.

Вот все, что знали и умели эти девчонки из светских семей Чикаго: наглухо застегнутая форма частной школы, уроки французского языка и занятия фортепиано по вечерам, а главная их цель — заполучить себе на палец алмазный булыжник. А потом она выйдет замуж за мистера Себастьяна Грея и уютно устроится в своем гробу в качестве жены и содержанки.

Смех зазвучал снова, еще громче. Клара вышла из своей комнаты и на цыпочках прокралась по коридору. У двери Глории она остановилась и навострила уши, подслушивая разговор.

Глория: Держу пари, ее никогда и не целовали до сих пор.

Лоррен: Можно подумать, тебя много целовали.

Глория: Помолчала бы. Я хотела сказать, что она, держу пари, даже на свидания еще ни разу не ходила.

Лоррен: Наверняка не ходила.

Глория: Ты думаешь, она (вздох ужаса) лесбиянка?

Лоррен: Кто знает, чем они там у себя на ферме занимаются?

Глория: Ах, Рен! Она такая нелепая. Ведет себя так вежливо. И так раздражает меня.

Лоррен: Она просто пятидесятилетняя женщина, которая случайно попала в тело восемнадцатилетней.

Глория: Они с моей мамой стали лучшими подругами.

Клара не могла сдержать усмешки. Они и понятия ни о чем не имеют. Их болтовня ее не обижала — они-то говорили на самом деле не о ней, а об ее образе Деревенской Простушки, приехавшей в гости. Кто бы подумал, что эта актерская игра может доставить ей самой столько удовольствия?

Она уже собиралась возвратиться в свою комнату, когда до ее ушей долетели следующие реплики:

Глория: Так когда мы осуществим свою задумку?

Лоррен: Маркус сказал, что это он берет целиком на себя.

Глория: А ты думаешь, это вправду получится? Маме очень хочется, чтобы она и дальше здесь оставалась…

— Цап-царап! — прошептал за спиной Клары чей-то красивый голос.

Она задохнулась и круто обернулась, ожидая увидеть кого-нибудь из чересчур любопытных слуг. Вместо того перед ней предстал один из самых соблазнительных парней, каких она только видела. Клара снова задохнулась, потеряв дар речи. В его глазах плескалась нежная синева Карибского моря, губы — пухлые, четко очерченные, хоть сейчас готовые к поцелую. Гладко зачесанные волосы разделены косым пробором, щеки гладенькие и — ах! — с ямочками!