— Мне нужно кое-что сделать в том районе, я буду ждать тебя у ворот ровно в десять. Это как раз по дороге к раскопкам.

— Только смотри не опаздывай, — предупредила Клео, — а то я не стану тебя ждать.

Антония только рассмеялась про себя. Скорее уж Клео приедет позже, чем она.

Студия оказалась квартиркой под самой крышей высокого старого дома, а Франческа открыла дверь, кутаясь в халат. Она зевала, показывая большую комнату со сводчатым потолком и великолепным освещением.

— Я не очень хорошо говорю по-английски, — извинилась она.

— Мы сможем улучшить и твой английский, и мой итальянский, — весело пообещала Антония. — Я заплачу тебе за первую неделю. А потом, возможно, стану платить сразу за месяц.

Франческа по-прежнему оставалась безучастной, и Антония, как могла, объяснила ей то же самое на итальянском, добавив:

— Завтра я принесу холсты и все остальное.

— Arrivederci, — ответила Франческа.

Антония оказалась у Этрусских ворот на целых пятнадцать минут раньше, чем договаривалась с Клео, и, чтобы скоротать время, достала альбом и принялась делать наброски с разных точек. Поглощенная этим занятием, она не заметила, как пробежало время, пока, взглянув на часы, не обнаружила, что уже почти половина одиннадцатого. Неужели Клео уехала без нее? Или забыла, что они договорились встретиться здесь, а не у гостиницы?

Антония решила подождать еще пять минут, а потом идти искать автобус, но тут нетерпеливый гудок клаксона возвестил о появлении Клео.

Антония быстро села в машину и закинула на заднее сиденье свои вещи.

— Ты захватила корзинку с обедом? — спросила она Клео.

— Нет. А надо было?

— Все в порядке, я поделюсь с тобой. А мужчины угостят нас вином, — успокоила ее Антония.

— Я думала, мы поедем в какую-нибудь деревню неподалеку и пообедаем там, — заметила Клео.

— До ближайшей деревни довольно далеко.

Когда девушки добрались до места, Антония, оставив Клео в машине, поспешила на поиски Толбота.

— Доброе утро! — поздоровался Толбот. — Я уж подумал, вы не приедете.

Прежде чем Антония подыскала подходящий ответ, Клео, к тому времени подошедшая ближе, опередила ее:

— У Антонии сначала были какие-то важные дела, а потом она рисовала старые ворота.

Антония в ярости обернулась:

— Но, Клео, это ты…

— Что ж, все-таки вы здесь, — перебил ее Толбот, — и, может, вам лучше приступить к работе, чтобы вы потом не обвиняли меня в том, что я зря трачу ваше время.

Антония последовала за ним, сохраняя гробовое молчание. «Очень разумно со стороны Клео свалить всю ответственность за опоздание на меня», — сердито думала девушка.

Она работала с Толботом до обеда, а потом пошла за ним в палатку, которую теперь все называли походным лагерем. Антония предложила Клео поделиться с ней своим скромным обедом, но та отказалась ради вкусностей из корзинки Толбота. Когда с обедом было покончено, Антония вышла из палатки и расположилась на отдых на свежем воздухе, соорудив из досок небольшой навес от солнца.

Когда пришло время снова приступать к работе, Толбот спросил:

— Почему вы такая мрачная?

— Разве?

— Может, работа оказалась менее интересная, чем вы ожидали?

— Как раз наоборот. Тем более я делаю что-то полезное, а не просто убиваю время. — Она отвернулась так, чтобы лицо оказалось в тени.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду? Или я, по-вашему, должен разгадывать ваши загадки? Конечно, ваша работа полезна. Неужели вы думаете, что я приглашаю девушек на раскопки только для того, чтобы они украсили пейзаж?

— Ну что вы. Уверена, что нет, — резко ответила Антония. — Скажите, что теперь я должна делать, и я пойду работать.

Толбот указал на траншею, где нужно сделать зарисовки, и Антония поспешила туда, не оглядываясь, но будучи совершенно уверенной, что он смотрит ей вслед.

К концу дня она забыла о своем раздражении и обрадовалась, когда Толбот похвалил ее рисунки.

— Эти нам и правда очень пригодятся, — довольно улыбнулся Толбот.

Антония постаралась убедить себя, что он просто высказывает свое мнение, а не пытается доказать, что ее работа на раскопках не пустая трата времени.

Интересно, вяло думала она, отряхивая с одежды пыль и землю, чем весь день занималась Клео? Девушки нигде не было видно.

— Клео уехала? — спросила она Толбота.

— Думаю, да. Я подвезу вас до Перуджи.

Стефано, по всей видимости, тоже уехал раньше, так что у Толбота не было других пассажиров.

— Вы бывали в городке под названием Губбио? — спросил он Антонию по дороге домой. — Это тремя милями выше по дороге.

— Еще нет. Как-нибудь я должна туда добраться.

— На следующей неделе там будет праздник. Мне кажется, довольно забавный. В прошлый раз, когда я был здесь, мне удалось на него попасть. Праздник свечей — так он называется.

— По-моему, я читала об этом.

— Праздник в среду. Вы не хотите поехать?

— Посреди недели я не могу. У меня занятия в университете.

— О, улизните разок. Мы могли бы устроить себе выходной и вместе поехать в Губбио.

Она немного помолчала, а затем поинтересовалась:

— Там, наверное, есть музей, и вы хотите, чтобы я сделала копии с рисунков и экспонатов?

— Не думал об этом. Но если вы предпочитаете потеть в музее, пока весь город наслаждается весельем, у вас будет такая возможность.

Антония рассмеялась:

— Конечно нет. — Вдруг ей в голову пришла новая идея. — Мне опять придется кого-то сопровождать?

— Что, черт подери, вы имеете в виду? Что значит — сопровождать?

— Извините. Я думала, может, вы затеяли весь этот разговор, так как хотели, чтобы я составила компанию Клео…

— Клео? А при чем здесь она?

— Ну, я подумала… меня пригласили на раскопки из-за нее. Клео ясно дала понять, что ее мать была рада, что я… вернее, что мы будем там вдвоем.

Толбот издал звук, похожий на фырканье.

— О боже! Скоро я начну жалеть, что не начал раскопки в Мексике, или Сирии, или где-нибудь подальше. Каждый раз одно и то же. Одна девушка — хорошо. Две — уже анархия!

Антония промолчала, хотя ей ужасно хотелось спросить, часто ли у него возникали проблемы с девушками.

— Клео сама напросилась, — тем временем продолжал Толбот. — Я только сказал, что она как-нибудь может приехать в выходные при условии, что не будет мешать. Это все ее любопытство. Но скоро ей осточертеют пыль и отсутствие комфорта.