Карим внес Рейчел в помещение, напоминающее роскошную гостиную.

— Разве они не должны расшаркиваться перед вами? — спросила она.

Он поднял бровь:

— Прошу прощения?

— Я спросила, разве они не должны расшаркиваться перед вами?

— Только во время государственных торжеств.

Рейчел встретилась с ним взглядом. Судя по выражению его лица, он пошутил. По крайней мере, в нем есть хоть что-то человеческое.

— Вы можете меня поставить.

— Правда?

— Поставьте меня на пол!

Его рот дернулся.

— Я вас слышал.

— Тогда, черт побери, опустите меня.

— Леди не пристало грубо выражаться.

— Я не леди. И я хочу, чтобы вы…

Его руки крепче сомкнулись вокруг нее.

— Я знаю, чего вы хотите, — пробормотал Карим, опустил голову и накрыл ее губы своими.

Из ее горла вырвался стон возмущения, и Карим спросил себя, какого черта он это делает. Затем она снова застонала, но этот звук не был похож на протест.

Обведя кончиком языка контур ее губ, он опустился вместе с ней в просторное кожаное кресло.

В следующую секунду самолет поднялся в воздух.

Запустив одну руку ей в волосы, другой он накрыл холмик ее груди. Ее затвердевший сосок прижался к его ладони через ткань ее одежды.

— Рейчел, — прошептал Карим.

Она опять застонала, и ее губы приоткрылись, позволив ему углубить поцелуй.

Он крепче прижал ее к себе, запустил руку ей под футболку и сжал ее грудь. Она обняла его за шею. Он приложил ладонь к ее щеке, затем провел большим пальцем по жилке у нее на шее.

Что он, черт побери, делает? Это ошибка. Безумие. Однако он хочет этого. Хочет ее…

Самолет дернулся, попав в воздушную яму. Рейчел резко откинулась назад. Лицо ее было бледным как полотно, глаза расширились и затуманились. Карим моргнул и отпустил ее. Она тут же вскочила на ноги:

— Больше никогда не прикасайтесь ко мне, самодовольный бессердечный мерзавец! Вы всегда игнорируете чувства других людей?

Она не стала дожидаться ответа. «Это хорошо», — подумал Карим, когда она прошла в переднюю часть салона и села в кресло. Потому что у него не было ответа.

Права ли она? Может, он действительно не обращал внимания на немые мольбы Рами о помощи? Мог ли он спасти брата от саморазрушения? Мог ли он изменить его никчемную жизнь к лучшему?

Что он только что сделал? Силой поцеловал Рейчел. Ему было неприятно это сознавать, но это было так. Он целовал ее до тех пор, пока она не ответила на его поцелуй. Пока ее стоны не сказали ему, что она готова поддаться тому же опасному искушению, которое испытывает он.

Одно было ясно: он уже никак не может помочь Рами. Зато он может сделать лучше жизнь его сына. Воспитать его таким, каким мог бы стать Рами, если бы долг и честь были для него на первом месте.

Еще он может выполнить просьбу женщины Рами. Он больше никогда к ней не прикоснется.

«Никогда», — подумал Карим, поворачиваясь лицом к окну.

Самолет тем временем набирал скорость и высоту, пока город внизу не скрылся из вида.

Рейчел трясло от гнева.

Мало того что принц Карим вошел в ее жизнь и контролирует ее, он еще обращается с ней так, словно она была создана для его удовольствия.

Она знает, какого он о ней мнения.

Рами обращался с Зуки как со служанкой. «Принеси мне это, подай мне то, не спорь, когда я что-то говорю»… Он попытался командовать Рейчел, но у него ничего не вышло.

— Возможно, там, откуда ты приехал, мужчины так обращаются с женщинами, — сказала она ему, — но это Америка.

Америка. Страна, где женщине вроде нее приходится носить костюм, в котором она похожа на шлюху, только потому, что так хочет ее руководство. Где незнакомый мужчина судит ее по этому дурацкому костюму и предполагает, что она была любовницей его брата.

Ей очень хотелось сказать ему: «Я бы лучше спала на улице, чем с твоим ужасным братом», но она не могла. Ей приходится его обманывать, потому что главное для нее сейчас — это Итан.

Ей нужно успокоиться. Глубоко вдохнуть, затем медленно выдохнуть. Снова сделать глубокий вдох…

— Черт, — пробурчала она себе под нос.

Как она может успокоиться? Как?

«Нужно плыть по течению», — всегда говорила ее мать.

Сама она не просто плыла по течению. Оно несло ее, как серфингиста несет волна.

Рейчел фыркнула. Мать часто говорила разную ерунду, но сейчас фраза «плыть по течению» не казалась ей такой уж глупой. Как и банальность «судят по первому впечатлению». От этой фразы Рейчел передергивало. Мать всегда произносила ее веселым тоном, наряжаясь перед зеркалом для первого свидания с очередным ухажером.

И насчет этого мать тоже оказалась права. Судят действительно по первому впечатлению. Принц Карим составил о ней мнение, глядя на ее костюм. А она лишь усугубила ситуацию, позволив ему ею командовать.

Целовать ее в ее квартире, затем здесь в самолете. Сначала она, конечно, сопротивлялась, но затем… затем…

«Хватит, Рейчел. Будь честна хотя бы сама с собой».

Она ответила на оба его поцелуя. В этом-то и была ужасная правда.

Карим слишком богат, высокомерен и эгоистичен. На таких мужчин она насмотрелась в казино, и ее от них тошнит. Да, он чертовски привлекателен и сексуален, но ей не нужен секс.

Ей не нужно ничего, что может помешать ей построить такую жизнь, к какой она стремится. Жизнь, которую она планирует с того момента, как проснулась в убогой меблированной комнате в Покателло, штат Айдахо, в день своего семнадцатилетия. Шестнадцатилетняя Зуки спала рядом с ней, из ее приоткрытого рта пахло пивом.

— Мама? — негромко позвала Рейчел, испытывая дурное предчувствие.

Выбравшись из-под тонкого одеяла, она увидела на прикроватном столике большую открытку с нарисованными яркими воздушными шарами и надписью «С днем рождения!». Внутри оказались две двадцатидолларовые банкноты и записка:

Мы с Лу решили устроить себе маленькие каникулы. До моего возвращения будьте хорошими девочками. Я скоро приеду.

Люблю вас!

Мама.

Лу был последним ухажером их матери. У нее и раньше были «маленькие каникулы». Обычно они длились два-три дня. Однажды, когда Рейчел было десять, а Зуки девять, мать отсутствовала целую неделю.

В то утро в Покателло Рейчел сказала себе, что мама вернется, но этого не произошло. Через три недели она нашла себе ночную работу в «Уолмарт». Маленькой зарплаты не хватало на оплату жилья и покупку еды для них с Зуки, поэтому ей пришлось бросить школу. До получения аттестата оставался всего год, но разве у нее был выбор?