я только что проверил, никто не живет! Они могут подумать, что в него прокрались грабители и тогда обязательно позвонят в полицию! Встречаться же с полицией ты и сам хорошо знаешь, что мне совершенно нет никакого резона!

– Ну, что ж, Фомич, может быть ты в этом вопросе и прав?! Верхний свет в помещениях этого дома мы так и быть включать не будем! Давай, пройдем на кухню, окна там светонепроницаемы и там имеется все необходимое для продолжения нашего мужского разговора!

Переход на кухню у нас занял полминуты, она находилась на первом этаже. Переступив ее порог, я тотчас же включил нижний свет. Он был специально устроен таким образом, чтобы в зависимости от ситуации люди этим светом освещали бы только до бедер. Вы только не подумайте, что я опасался Фомича, поэтому его отвел на кухню, чтобы там он меня не смог бы разглядел в деталях!

– Фомич, ты не голоден? Если хочешь, то лично для тебя я смогу приготовить лишь только пару сэндвичей! Так как сам готовить я не умею, и вряд ли этому кулинарному искусству я когда-либо научусь! Для твоего сведения холодильников до упора забиты замороженными продуктами и полуфабрикатами! Когда я уеду, то ты себе можешь приготовить шикарный мясной стейк из экологически чистого мяса, или какой-либо салат! Словом, ты можешь сам себе приготовить всего того, чего только твоя душа или твой живот не пожелает! Сейчас же я тебе предлагаю немного выпить и продолжить наш разговор по душам! После его окончания, ты можешь снова перейти к угрозам в мой адрес, и я тебя обязательно выслушаю!

– Извини, но я не очень хорошо понял твоей последней фразы! Давно уже не был в Штатах и стал немного подзабывать свой второй язык! Не мог бы ты ее повторить на своем родном языке?!

Итак, Фомич начал проверяться, значит и он мне пока еще не доверял. Учитель не понимал, где он сейчас находится и кем я стал. По этой причине и в силу своей привычки он и решил на всякий случай провериться и сделал мне провокационное предложение! Заметьте, что английский язык был его родным языком, а мой английский для меня не был родным! Лавным-давно мы между собой договорились, в спорных или в конфликтных ситуациях задавать друг другу этот вопрос. Надеюсь, что теперь вы сами понимаете, что, если бы я после этих его просьбы заговорил бы на своем родном языке, то Фомич сразу же догадался, что он попал во вражескую ловушку, что я его предал.

Чтобы слегка поиграть на нервах своего друга, я промолчал и отправился к бару. Там долго выбирал бутылку виски, в конце концов, остановился на нераспечатанной бутылке Glenfiddich. Взял с полки шкафчика два чистых бокала и бутылку содовой воды, я вернулся к нему обратно. Но бутылки виски и содовой, также бокалы я поставил не на низкий столик, за которым на диванах было бы очень комфортно посидеть, а на высокий стол.

Тем самым, я Фомичу как бы предложил нашу беседу провести по-древнеримски, стоя за столом. Разговор стоя, мне позволял свое лицо продолжать скрывать в сумраке неосвещенной зоны. Фомич, конечно, его хорошо помнил, но не забывайте и того, что тогда я стал на двенадцать лет старше, годы, наверняка, сильно изменяют людей! В оба бокалы я плесканул виски на два пальца, туда же, но только в свой бокал добавил содовой воды. Попробовал на вкус и поморщился, у меня получился детский компот. И тогда в свой бокал я добавил вискаря еще на толщину одного пальца.

Сделал первый глоток и через мгновение я возобновил наш разговор. Разумеется, я его продолжал на не родном языке, но и этот язык мне стал родным:

– Так что конкретно ты, Фомич, имел в виду, когда мне говорил о смертном приговоре?

– Если ты откажешься с ними работать, то они тебя попросту уничтожат!

– Хорошо, учитель, я это уже понял! Но прежде чем мы в деталях обсудим этот вопрос, ты не мог бы мне назвать причину, из-за которой меня хотят убить! Мне все же хотелось бы понять, почему они именно меня хотят убить! Повторяю, что я к ним не имею никакого отношения! Я вместе с ними никогда не работал! Я вместе с ними не предавал своей родины, Фомич! И военную присягу приносил другой стране! И опять-таки этой присяги я не нарушал! Так что формально меня не за что судить, тем более приговаривать к смертной казни!

– Сынок, я всегда это понимал и всегда им говорил, что ты не предатель! Но после того, как развалилась великая страна, то эти гады отовсюду стали вылезать и занимать места в партере! Они же были никчемными людишками, инструкторами и организаторам низшего пошиба, кормившимися из партийных рук! Но, когда идеологические барьеры пали, то они вдруг стали полковниками и генералами! Чаща сия не миновала и нашу контору, хорошие и умеющие люди были вынуждены ее покинуть! Вернее, их попросту вышвырнули за дверь без должного уважения и почета! Их же кресла начали занимать генералы без году неделя и ничего не умеющие, разве кроме того, что пересчитывать денежки! Чуть что было не по ним, то они толпами бежали за границу, против которой и работали! И особо не стесняясь предавали агентов нелегалов и своих же товарищей!

– Почему ты с ними встречался, Фомич, почему ты с ними обо мне вообще разговаривал?! Эти люди не должны были бы обо мне что-либо знать! Ты же сам мне всегда твердил, что я не прохожу ни по каким спискам, не приписан ни к каким ведомствам! Что моя основная задача – легализоваться, стать гражданином своей второй родины! Именно по этой причине мы жили только вдвоем в отдалении от кого-либо! Только ты один занимался моей подготовкой! Так что, Фомич, только ты один мог меня предать?! Пошел к тем людям и им рассказал, что я существую!

– Все то, что случилось, произошло не по моей вине, я тебя не предавал! Тебя предала твоя же беспечность! Зачем ты написал письмо Елене Николаевне?! Оно тебя и меня предало! Два года назад ее муж на чем-то погорел, у них дома милиция произвела обыск, и в его ходе милиционеры нашли это твое идиотское признание в любви! Да и к тому же, надо было бы быть полным кретином, чтобы это письмо подписать «господином Никто»! Тогда были очень трудные времена, и кто-то из руководства милиции обратил внимание на адрес,