– Хороший мужчина, – заметила бабушка, ловко шинкуя морковь.

– Хороший. И водитель отличный – я с ним очень спокойно себя в машине чувствую.

– Как живешь, Варвара? Святослава давно видела?

– Недавно. К чему вопрос?

Бабушка отодвинула тарелку с морковью и положила на разделочную доску большую свеклу. Она не признавала никаких терок или шинковок, не говоря уже о кухонных комбайнах – все резала только ножом и так аккуратно, что мне казалось, будто в ее глазу установлен какой-то прибор, позволяющий ей делать это.

– Ни к чему, просто вопрос. Совсем не интересуешься делами бывшего мужа? Ведь не один год вместе прожили.

– Ну и что? Почему мне должна быть интересна его жизнь теперь? На то пошло, так я и раньше не особенно ею интересовалась.

– Тогда почему удивилась, когда о Макаре узнала? – не переставая орудовать ножом, уколола меня бабушка. – Не интересовалась ты – нашлась та, кто заинтересовался.

– Ой, ба! Я тебя умоляю! Можно подумать, ты не знаешь, почему так вышло! – скривилась я. – Да Светику не Ирка нужна была.

– Не была бы нужна Ирка – и Макара бы не было, – не сдавалась бабушка.

– Ты от меня чего хочешь сейчас?

– А ты голос не повышай, я пока еще в своем доме и от тебя не завишу! – строго напомнила бабушка, стряхивая свеклу в глубокую тарелку.

– Тогда зачем ты завела этот разговор о Светике? Не понимаешь, что мне неприятно?

– Неприятно? – принимаясь шинковать капусту, усмехнулась бабушка. – А ему сильно было приятно терпеть твои выкрутасы столько лет? Думаешь, он не понимал, что ты ему постоянно изменяешь? Твоя беда, Варвара, в том, что ты считаешь людей заведомо глупее себя, и Святослав не стал исключением. А он все понимал, видел и мучился. Ему каждую секунду было больно, понимаешь? Он тебя любил – так редко кого любят. Ему твои измены были как острый нож.

Я машинально выдернула у нее из-под руки остаток кочерыжки и захрустела ею. Бабушка была не права – я отлично понимала, что Светик не глуп и не слеп, но знала и другое – его все устраивало. Больше всего на свете мой гениальный супруг любил себя и свой собственный комфорт, особенно душевный. И исключительно потому ни разу не устроил мне даже мало-мальски полноценного скандала – боялся нарушить свой покой. Где-то глубоко внутри себя я была уверена в том, что, закати он хоть раз полноценный разбор полетов, и я больше никогда не стала бы изменять ему. Мне ведь, по сути, и не хватало в браке именно этого – твердой мужской руки. Да, Светик был хорош как друг и даже неплох как любовник, но вот этого мужского в нем не было ни капли. Кажется, последнюю фразу я сказала вслух, потому что бабушка, не переставая шинковать капусту, откликнулась:

– Это просто в тебе слишком много мужского, Варвара. И не каждый мужчина может выдержать твою манеру соревноваться и устанавливать свои правила.

Не могу сказать, что я была с ней не согласна. Имелась в моем характере эта черта – люблю устроить своеобразное соревнование и посмотреть, могу ли прогнуть мужчину под себя. Любого мужчину – будь то деловой партнер или любовник. Большинство мужчин поединка не выдерживают. Все их существо противится – как?! Мне?! Противостоят?! Мне?! Кто?! Баба?! И вот в этом уничижительном «баба» заключена вся их слабая суть – суть мужчины, пасующего перед сильной, уверенной в себе женщиной. Перед женщиной с характером. Но они не хотят сразу признавать поражение, нет – они рвутся в бой, чтобы доказать свое превосходство. А со мной это либо краткосрочное сражение длиной в один выстрел, либо война на всю оставшуюся жизнь. Я давно запретила себе капитулировать или отступать – и придерживаюсь этого принципа очень строго.

Мне довольно часто приходится противостоять мужчинам – в нашей сфере адвокатов-мужчин куда больше, чем женщин, а такого уровня, как я, нас вообще два-три человека. Обо мне ходят самые разные слухи, но к чему обращать внимание на шепот за спиной? Когда карабкаешься вверх, тебе не до этого, а потом, когда ты уже достигла вершины, вся эта мирская чушь вообще не имеет значения. В любви то же самое – к чему мне самец, за которым мне не хочется идти и который предпочитает, чтобы я главенствовала в отношениях? Светик, к примеру, на первом же году совместной жизни прекратил все попытки стать главой семьи – так чему еще удивляться? Я не хочу быть еще и в семье за мужчину, потому и находила себе тех, кто позволял мне уйти в тень.

– Ну, что ты притихла? – спросила бабушка, снимая крышку с кастрюли, в которой у нее варился мясной бульон.

– Ты хочешь признания вины? У меня твой характер – тебе тоже всегда необходимо быть первой.

– Но у меня хватало ума не демонстрировать этого в семье, – отбрила бабуля, вынимая из бульона луковую шелуху, которую добавляла для придания золотистого цвета.

– А у меня, значит, с умом туговато? Как же у вас, таких умных, проницательных и изворотливых, могла родиться такая недотепа? – усмехнулась я.

– Тебя никто не называл недотепой, не передергивай. Кроме того, я всегда считала, что для женщины ты сделала головокружительную карьеру – мало кто смог бы так высоко забраться в совершенно мужской области. Но вот в личной жизни ты у меня неудачная какая-то получилась. Это моя вина.

– Ой, да какая вина? – поморщилась я, доедая кочерыжку. – Наверное, я просто не создана для семейной жизни, вот и все.

– Для семейной жизни не создана твоя Аннушка, – обжаривая на сковородке лук и морковь, заметила бабушка. – Я иногда думаю, что у нее не мозг, а какой-то недоразвитый межушный ганглий, уж не обижайся.

Я захохотала, хотя в душе мне стало немного обидно за подругу – Аннушка не была дурой, она просто умела не зацикливаться ни на чем и жила легко, как бабочка.

– Что смешного? Она хорошая девочка, но и только. Для мужчин она слишком простовата, никакой загадки, никакого второго дна, а это важно. Мужчины не любят, когда им все понятно в женщине.

– Интересно, что было непонятно папе в моей маменьке, а?

Бабушка отложила деревянную лопатку, которой перемешивала лук и морковь, села на табуретку и, поправив волосы, сказала:

– Ему в ней было непонятно абсолютно все. Как, впрочем, и нам с твоим дедом. Я до сих пор не понимаю, как мы с ним умудрились воспитать такую эгоистичную, черствую и себялюбивую дочь. Она даже матерью нормальной стать не смогла. Когда она тебе звонила в последний раз?

Я напрягла память, но так и не смогла вспомнить – очевидно, очень давно.

– Я не особенно страдаю по этому поводу. Мне уже давно не нужна мамочка рядом.

– А даже если и была она тебе нужна когда-то – так ее не было. Вечно то гастроли, то спектакли, то еще что-то. Всегда занята, а если вдруг осталась дома, то тут же находились новые предлоги – маникюрша, косметичка, новое платье…

– Договаривай – новый мужчина, – спокойно продолжила я, когда бабушка чуть замялась и умолкла. – Думаешь, я не понимала, куда она исчезает вечерами? Даже когда папа был еще жив. Один этот ее Нугзар мерзкий чего стоил… Это он, кстати, втравил меня в историю с поселком Снежинка, он попросил помочь его знакомой.