В 1986 году с группой итальянских коммунистов я был в Москвев день празднования Октябрьской революции. Это еще был Совет­ский Союз. 7ноября – главный праздник советской власти. Нам выделили место перед гостиницей«Националь» – оттуда удобно смотреть парад. Утро выдалось очень холодным. Вдольулицы Горького стояли бронемашины: танки, бронетранспортеры, колесная техника,амфибии – на броне поблескивала свежая краска. Водители танков в кожаных шлемахежились и подпрыгивали, стараясь согреться на ветру. Войсковые подразделенияпривезли к месту дислокации задолго до нужного времени.

Парады Советской армии в честь революции проходили наКрасной площади каждый год, с тех пор как в 1917 году большевики захватиливласть в стране. Самый знаменитый парад, как известно, состоялся в 1941 году, вснегопад, когда гитлеровские полчища стояли на подступах к Москве и советскиевоины шли на фронт прямо с Красной площади.

Сорок пять лет спустя парад все равно выглядел впечатляюще.В назначенный час войска выстроились. Зрители умолкли. На площадь Революциивырулил лимузин с увешанным орденами маршалом. Машина останавливалась передкаждым подразделением, и зычный голос маршала гремел через громкую связь:«Товарищи! Поздравляю вас с праздником Великой Октябрьской социалистическойреволюции!»

В ответ гремело молодецкое «Ур-ра!».

Маршал уехал в сторону кремлевских башен, и раздалсяоглушительный рев – водители бронемашин завели моторы. Волна за волной мимо насс грохотом поползли танки, сотрясая мостовую и обдавая выхлопными газами старыесталинские здания. Следом – пехота, солдаты маршировали в широких колоннах,лица застывшие, каждый шаг выверен, блестят прихваченные легким морозцем сапоги.

Итальянцы взирали с восхищением.

Но Советский Союз уже не был таким могущественным, как моглопоказаться. В тот год к власти в стране пришел руководитель нового типа. МихаилГорбачев был первым лидером из послевоенного поколения и начал реформироватьсоветскую систему с неслыханной дотоле энергией. Он отказался откоммунистической агрессивности во внешней политике и вместе с президентом СШАРональдом Рейганом сумел положить конец «холодной войне». Дома он открыл вороталагерей и запустил серию реформ, призванных вдохнуть в страну новую жизнь.

Я встретился с Горбачевым в мае 1992 года – смещенныйсоветский президент поразил меня своей бодростью и прямотой. У него былглубокий и красивый голос, смачный южный говорок. В карих глазах читаласьтеплота, и ты сразу верил, что перед тобой человек достойный и положительный.

«В то время все бродило уже – и в партии, и в стране, и вобществе, – вспоминал Горбачев. – Сначала мы пошли, как и всепредшествовавшие нам реформаторы: начали с идеи социально-экономического ускорения.Мы сделали ставку на модернизацию нашего производственного потенциала итехнологий, большие капиталовложения двинули в микроэлектронику и отечественноемашиностроение».

Но тут же все пошло наперекосяк. В декабре 1985 годасаудовский нефтяной министр, шейх Ахмед Ямани, ведущая фигура в нефтянойкартели ОПЕК, объявил: Саудовская Аравия больше не будет поддерживать цены нанефть за счет сокращения производства. И за восемь месяцев мировые цены нанефть упали на 69 процентов. Между тем промышленность Советского Союзапереживала нелегкий период, и жизнь страны во многом зависела от гигантскихресурсов нефти и газа. Экономика Советского Союза зиждилась на топливном сырье– почти 50 процентов экспортной выручки страна получала от продажи нефти игаза.

Тяжелейшей ношей для страны была и бесконечная афганскаявойна. Поражение Советской армии в Афганистане дало эффект домино: десять летспустя солдатам пришлось сражаться с хорошо обученными исламскими боевиками, ине где-то в горах Афганистана, а на территории бывшего Советского Союза – вТаджикистане, Дагестане и Чечне. В 1986 году режиму Горбачева был нанесен ещеодин удар: катастрофа на атомной станции в Чернобыле. Становилось ясно, чтоСоветский Союз, эта громоздкая и мускулистая структура, вооруженная самымиопасными в мире технологиями, начинает давать сбои. А советские потребители темвременем не ощущали на себе положительные результаты горбачевских реформ.Жилищное строительство велось так же плохо, как всегда. Товары длительногопользования, от холодильников и телевизоров до автомобилей, были плохогокачества и в дефиците. Темпы роста экономики продолжали снижаться, и в 1988году этот рост прекратился вовсе.

Надежды на экономическое возрождение быстро гасли, иГорбачев решил перенести акцент на политические реформы. Он запустил гласностьи перестройку. Впервые за семь десятилетий была разрешена свобода слова.Пресса, учебные заведения, правительственные структуры стали ареной страстныхпубличных дискуссий. Компартия отказалась от официальной монополии на власть ипозволила провести всенародные выборы в парламент. Если считать, что в Россиисегодня установилась демократия, характеризующие этот термин свободысформировались именно в период гласности и перестройки.

Но результаты реформ были далеки от тех, что ожидалГорбачев. Как только контроль центра ослаб, чиновники и директора предприятийна местах, отведав свободы, разгулялись вовсю. И первым делом началиобогащаться.

Антиалкогольная кампания – яркий пример того, как реформыГорбачева неожиданно привели к болезненным последствиям. Придя к власти,Горбачев почти сразу взялся за самую трудноразрешимую социальную проблемуРоссии: водку. Попытка ввести сухой закон была предпринята в России лишьоднажды, при Николае Втором. Он запретил водку в годы Первой мировой войны.Кончилось тем, что правительство обанкротилось, а монархия стала крайненепопулярной. Этот введенный царем запрет остается одной из самых недооцененныхпричин революции 1917 года.

Горбачевская антиалкогольная политика не имела в виду полноеискоренение водки – водка лишь стала труднодоступной и резко выросла в цене.Советского президента проклинали на перекрестках и за кухонными столами по всейстране. В провинциальных городах зримым символом правления Горбачева сталаименно антиалкогольная кампания. Вместо того чтобы разрешить алкогольнуюпроблему, новый запрет выплеснул ее на улицы – в форме жутких очередей искандалов, которые закатывали опустившиеся пьяницы.

Производство водки тем временем перебралось в тень. «Левые»перегонные заводы возникли по всей стране. Контрабандную водку гнали вколхозах, на пищевых комбинатах – почти повсеместно – при попустительствеместной политической элиты, а потом продавали на улицах или из-под прилавка вгосударственных магазинах. Кое-кто гнал водку из дешевого одеколона,стеклоочистителя, крема для обуви. Ежегодно десятки тысяч россиян умирали ототравления, отведав ядовитого коктейля.

Антиалкогольная компания пропитала ядом и советскуюэкономику. Государственная монополия на алкоголь всегда была столпом советскойфинансовой системы, обычно она приносила в бюджет до 25 процентов всего дохода.После запрета прибыли от продажи водки потекли не в казну, а в карманысамогонщиков – так закладывался фундамент первого преступного капитала России.