Советская охранка действовала с еще большим рвением. До 1991года КГБ занимался промышленностью, транспортом, телекоммуникациями, армией,милицией, культурой. С давних времен он научился проникать в ряды оппозиции.Термины «агент-провокатор» и «провокация» в Советском Союзе были известныповсеместно (да и в других странах по всему миру, куда дотянулся своимищупальцами КГБ). Классическая провокация сводилась к следующему: агент проникалв группу оппозиционеров и выводил ее на дорогу, которая вела к самоуничтожению.Подобные операции были фирменным блюдом КГБ, чьи агенты тайно внедрялись впотенциально опасные структуры: монархические общества, группы диссидентов,церкви, сионистские организации, группы из мира искусства, группы этническихсепаратистов.

Осенью 1990 года я познакомился с Олегом Калугиным,генерал-майором КГБ и бывшим главой контрразведки ПГУ. Свое ведомство Калугинохарактеризовал так: «КГБ просто отличался большей гибкостью. Скажем, партийныеорганы считали, что рок-музыку нужно было запрещать и не допускать. А КГБсчитал, что надо было разрешать, но держать под контролем».

Когда я спросил, проник ли КГБ в нарождающеесядемократическое движение, генерал Калугин, который обычно предпочиталобтекаемые ответы, отреагировал внятно и четко. «Ничего подобного, –отрезал он. – Такой политики не было».

Через девять лет мы с Калугиным встретились в Вашингтоне,где он оказался в комфортабельной ссылке. Он раскрыл мне истинную роль КГБ встановлении «демократической» России.

В ходе эпохальных выборов 1990 года – первых свободныхвыборов в национальный парламент, а также в парламенты республиканские ирегиональные – КГБ оказал поддержку нескольким тысячам кандидатов; вбольшинстве случаев их избрали. По утверждению Калугина, КГБ помог создатьпервую некоммунистическую политическую партию: партию Владимира Жиринов­ского снеуместным названием «Либерально-демократическая». Задача Жириновскогосводилась к следующему: много кричать, воспламенять национальные чувства, но непредпринимать никаких радикальных действий. Калугин также утверждает, чтонационалистическая группа «Память», чьи экстремистские лозунги вы­звали тревогуна Западе в конце 80-х, образовалась при помощи КГБ. Некоторые сотрудники КГБстали играть заметную роль в демократическом движении; например, Владимир Путиноказался главным помощником наиболее красноречивого сторонника демократическихсвобод, Анатолия Собчака.

Человеком, отвечавшим в КГБ за состояние внутриполитическойарены, был генерал Филипп Бобков. Этому ветерану службы к началу перестройкибыло уже под шестьдесят, он возглавлял Пятое управление КГБ. «Функция Пятогоуправления была очень широкая, – вспоминает генерал Калугин. – Это наблюдениеза политической чистотой советского режима. Это значит держать под контролемпрежде всего интеллигенцию, как самую заразную часть населения. Это значитдержать под контролем церковь, потому что церковь была представителемвраждебной идеологии. Это контроль за культурой, искусством, наукой, спортом,образованием и так далее».

Пятое управление Бобкова занималось также преследованиемсоветских диссидентов, от Солженицина до Сахарова. Искусство засылать шпионов иосведомителей в потенциально опасные гражданские группы, ставить туда наруководящие посты агентов КГБ было доведено в отделе до совершенства. Но сприходом Горбачева советское правительство отказалось от политической слежки.Вскоре люди из главка Бобкова начали просачиваться в растущее демократическоедвижение, в новые частные предприятия. Самого Бобкова повысили – он сталзаместителем председателя КГБ. Пятое управление продолжало оставаться в еговедении, но теперь он вел и Шестое, в прошлом это подразделение занималосьэкономическими преступлениями, а теперь пристально следило за новымикооперативами.

В 1990 году некий полковник Леонид Веселовский из Первогоглавного управления КГБ подготовил секретную записку на имя крупного партийногофункционера Николая Кручины, где изложил новую стратегию. Кручина в ЦК отвечалза собственность компартии. В документе из КГБ предлагалось создать сеть банкови торговых компаний, в России и за рубежом, перевести туда на «чрезвычайныйпериод» миллиарды долларов правительственных фондов и держать там для коммунистическойноменклатуры, пока не наступит более благоприятное время.

«Средства, поступавшие в виде доходов в партийную кассу и неотражаемые в финансовых документах, могут быть использованы для приобретенияанонимных акций фондов отдельных компаний, предприятий, банков, что, с однойстороны, обеспечит стабильный доход, независимо от дальнейшего положенияпартии, а с другой стороны, эти акции могут быть в любой момент реализованы нафондовых биржах с размещением капитала в иных сферах с целью обезличиванияпартийного участия, но с сохранением контроля, – говорилось в запискеВеселовского. – Для исключения возможных помех при проведении таковыхопераций в условиях чрезвычайного периода необходимо создать как на территорииСССР, так и за его пределами, специальные группы быстрого реагирования наизменение ситуации, укомплектованные профессионально подготовленнымиинструкторами из действующего резерва КГБ СССР или из особо доверенных лиц,привлеченных к сотрудничеству как на добровольной основе, так и из лиц, по темили иным причинам увольняемых из КГБ СССР».

Эта стратегия была реализована. Правящая компартия пришла крешению: раз черный рынок не по зубам, надо в него влиться. Новыепредприниматели, выбранные ЦК и КГБ на роль хранителей коммунистической «чернойкассы», состояли из тайных агентов и бизнесменов-бандитов, поднявшихся на водкеи кооперативах. Именно так получили свой первый капитал многие будущиероссийские миллиардеры.

Березовский, видимо, не входил в число тех, кому перепало изтайных фондов КГБ. Он не был миллионером, санкционированным компартией. Почему?Свою роль мог сыграть и возраст: предприниматели, на которых компартия делаластавку, в основном были выходцами из комсомола, им было где-то под тридцать, аБерезовскому – уже за сорок. Но он не мог не заметить, что коммерческий успех вРоссии зависит от официальной опеки.

«Уходя со сцены, КГБ не просто исчез, он оставил блоки,финансовые и политические, опираясь на людей, которые КГБ помогали, –позднее вспоминал генерал Калугин. – Не забывайте, что партия сохраниланемалое состояние и огромную собственность. У самого КГБ денег не было – но оних распределял. Как только началась приватизация, эти фонды стали исчезать. Ихпоглотило не правительство – с юридической точки зрения эти деньги принадлежалине правительству, а партии. Эти деньги попали на черный рынок.

Крупные суммы из средств, распределенных через КГБ, легли насчета в иностранные банки. Сам генерал Калугин, возглавляя в управленииконтрразведку, помогал переправлять эти деньги. В 1978 году Первое главноеуправление открыло агентство экономического шпионажа, так называемый Восьмойотдел, чтобы вести операции с иностранными банками. «Мы внедрили наших людей,кагэбэшных людей, специалистов, в наши банки, советские и совместные, например,в Сингапуре и Лондоне, – вспоминает Калугин. – На этой основе мысмогли заниматься манипуляцией на золотых рынках». (Советский Союз, второй повеличине производитель золота в мире, мог влиять на цену на золото.)