Селена не стала спорить, лишь метнула в Васильеву раздраженный взгляд.

— Ой, мамочки! — Признанная красавица вдруг зацепилась за невесть откуда взявшийся корень, пронзительно взвизгнула и растянулась посреди тропинки.

— Упс, — сказала Селена и сунула в рот сорванную травинку. — Осторожнее надо, Яночка. Под ножки надо смотреть.

— У, ведьма! — прошипела Яна, отряхивая джинсы.

— Да, Васильева, это тебе лес, а не город, — назидательно сказал физрук. — Смотри под ноги, а то, не ровен час, сломаешь себе что-нибудь. Что потом с тобой делать?

Яна обиженно поджала губы, одарила Селену полным ненависти взглядом, сунула и без того почти пустой рюкзак своему обожателю Ваське Прохорову и с гордо поднятой головой пошагала дальше. Прохор прижал драгоценный Яночкин рюкзак к груди, многозначительно зыркнул на Селену, но связываться не рискнул.

Спустя три часа прогулки по лесу народ запросил пощады, и Иван Петрович объявил, наконец, привал. Юные туристы как подкошенные попадали в траву.

— Двадцать минут отдыхаем, оправляемся и идем дальше, — совершенно бодрым голосом сообщил жестокосердный физрук. — И не ныть мне! Я в поход силой никого не тащил. Сами захотели.

Как показало время, двадцати минут оказалось достаточно, чтобы прийти в тонус. За это время девчонки успели не только отдохнуть, но и переложить на сильные плечи парней свою поклажу. Благо, парней оказалось в два раза больше, да и груз был не так чтобы очень тяжелым. Только Селена осталась со своим рюкзаком. Помощи ей никто не предложил, а самой напрашиваться — больно надо. В конце концов, она не кисейная барышня, как-нибудь справится…

К той злополучной речушке они вышли ближе к вечеру. Не речушке даже, а так — глубокому ручью. Воды в нем было по пояс. Такой вброд перейти — раз плюнуть. Народ решил купаться. Жара и комары порядком всех вымотали, самое время окунуться в прохладную воду. Парни в считаные секунды посбрасывали одежки, ринулись к ручью.

— Стоять! — заорал Иван Петрович. — Сначала я дно проверю, а потом уж вы полезете.

— Да какое тут дно?! Воды по колено! — проворчал Прохор, с ожесточением расчесывая искусанный комарами бок.

— Цыц, я сказал! — прикрикнул физрук, стаскивая футболку.

Минут пять он исследовал дно, а потом разрешил:

— Ладно, запрыгивайте, только не беситесь.

Не успел он договорить, как пацаны с воплями и гиканьем бросились в воду. Девочки не спешили, в нерешительности топтались на берегу.

— Ну, что же вы?! — заорал Прохор, по-щенячьи бестолково и радостно барахтаясь в ручье. — Вода — просто супер! Давайте! — Растопырив руки, он ринулся к берегу с явным намерением затащить кого-нибудь в воду, но девчонки с визгом бросились врассыпную.

Парень замер на берегу, спросил со смесью растерянности и гордости:

— Эй, я че… страшный такой?

— Прохор, у тебя пиявки на пузе! — Яна Васильева брезгливо поморщилась и отступила еще на шаг.

— Да ну?! — Он удивленно глянул на свой живот, где на уровне пупа извивались сразу две пиявки. Несколько секунд парень разглядывал мерзких тварей с видом биолога-любителя, а потом оторвал одну и швырнул в траву.

— Во блин! — сказал со смесью облегчения и восхищения, примеряясь ко второй пиявке.

— Ну-ка, ребята, выйдите из воды! — скомандовал Иван Петрович.

Оказалось, что пиявок в этой с виду безобидной речушке полным-полно. Парни быстро сориентировались и принялись пугать ими истошно визжащих девчонок. Минут пять на берегу творился настоящий тарарам, а потом физруку криками и угрозами наконец удалось угомонить подопечных.

Когда страсти поутихли и последняя пиявка была выброшена обратно в ручей, встал вопрос о том, как перебираться на другой берег. Девчонки заходить в воду отказывались наотрез, брезгливо фыркали, испуганно закатывали глаза. Выход из ситуации нашел Прохор.

— Не дрейфьте! — сказал он и подмигнул Яне Васильевой. — Мы вас на руках перенесем! Что нам, кабанам?! Подумаешь, пиявки!

— Замечательная идея, я буду первой! — Яна снисходительно улыбнулась Прохору, но направилась не к нему, а к стоящему поодаль Даниле Алексееву. — Ну? — спросила кокетливо. — Ты готов служить прекрасной даме?

Надо же — прекрасная дама! Селена едва удержалась от саркастической усмешки. Самомнения Васильевой было не занимать, ей бы еще ума…

Алексеев пожал плечами, не говоря ни слова, подхватил Яну на руки. Та обвела девчонок победным взглядом, означавшим только одно: Данила лишь бы кого на руках носить не станет, только первых красавиц, а всякие там белобрысые уродины могут нервно курить в сторонке…

Воодушевленные примером, активизировались остальные ребята. Смущенно хихикающих девчонок расхватали как горячие пирожки. Больше всех повезло толстушке Оле Севрюк: ей досталось сразу два кавалера, потому что в одиночку с ней не справился бы даже Иван Петрович. Меньше всего повезло Селене. Вернее, ей не повезло вовсе. Желающих перенести ее на другой берег не нашлось. Вообще-то, она и не ожидала увидеть очередь из галантных кавалеров, но хоть бы один…

Селена испуганно замерла на берегу речки, кишащей пиявками. Если бы в этой чертовой речке водились аллигаторы, она перешла бы ее не задумываясь. Но пиявки! Скользкие, противные кровососы… Справиться с этим невесть откуда взявшимся страхом никак не получалось. Девушка растерянно переступила с ноги на ногу, исподлобья посмотрела на боевых товарищей.

— Ну что же ты, Селенка?! Не дрейфь! Зараза к заразе не липнет! — С того берега послышались улюлюканье и смех.

«Стая, — зло подумала Селена, расшнуровывая кроссовки. — Жалкая, трусливая стая. Ничего, я вас поодиночке достану…»

Она сознательно культивировала в себе злость. Может, так будет легче избавиться от ядовито-липкой смеси страха и отвращения, может, хоть так удастся войти в воду. У нее получится, у нее получалось и не такое. Подумаешь, какие-то пиявки! Мерзкие, скользкие кровососы…

— Обувь можешь не снимать, — послышалось вдруг над ухом.

Селена резко выпрямилась — Данила Алексеев, самый красивый парень детдома — да что там! — самый красивый парень города, смотрел на нее с доброжелательным интересом.

— Без обуви оно, знаешь ли, сподручнее, — огрызнулась она, еще не осознав, что он делает здесь, на этом берегу отверженных и брошенных.

— Я тебя перенесу.

— В смысле? — Впервые в жизни Селена растерялась. Она научилась огрызаться, защищаться и показывать зубы, но понятия не имела, как вести себя вот в таких, экстремальных ситуациях. Это же экстремальная ситуация… или и вовсе галлюцинация, потому что Данила Алексеев никогда раньше не обращал на нее внимания. Вполне вероятно, что он только сейчас узнал о ее существовании…

Медленно, очень медленно Селена завязала шнурки, исподлобья посмотрела на Алексеева, сказала хмуро: