— Это на тебя не похоже — занимать выжидательную позицию. Ты все еще любишь его? Так оно и есть, хотя я не понимаю почему. Этакое ничтожество!

— Да, я все еще люблю его. Но я справлюсь. Честное слово, справлюсь.

Ханна сочувственно вздохнула:

— Мне очень хотелось бы этого. — Она подошла ближе и обняла Меган за плечи. — Ты самый дальновидный и деятельный человек из всех, кого я знаю. Ты никогда не отступаешь, если задумала что-то. Я давно завидую твоей способности оценить слабые стороны противника и использовать их себе во благо. Но на этот раз ты, похоже, сдаешься без борьбы. Почему?

— Я не сдаюсь!

— Ну почему ты не горишь желанием завоевать Хавьера, почему в тебе не проснулась спортивная злость — та, с которой ты стремительно догоняла наездника, опередившего тебя?

Эти слова отрезвили Меган, будто ее окунули в холодный пруд. В самом деле, почему она не борется за него? Кроме первоначального замысла приворожить Хавьера к себе, уложив его в свою постель, у нее не было никакой стратегии. А ведь прежде она всегда имела несколько планов: план А, план Б и, при необходимости, план В.

— Это мой ребенок. И может быть, моя единственная возможность стать матерью.

— Откуда ты знаешь? Тебе всего лишь двадцать восемь лет.

— Я никогда не планировала иметь детей, с учетом профессии. И никогда ни в кого не влюблялась. Даже чуть-чуть. Мне и в голову не приходило, что я могу влюбиться в Хавьера. Меня предупреждали, что любовницы у него не задерживаются. Но пока мы были вместе, он не смотрел на других женщин. И он заставил меня почувствовать себя… особенной. — Вздохнув, Меган провела рукой по волосам. — Я думала, мы идеально подходим друг другу.

— И почему ты сейчас сомневаешься в этом? Ты всегда выглядела счастливой, рассказывая о нем. Не надо вводить меня в заблуждение. К этому мужчине следует отнестись очень серьезно. И если Хавьер именно тот, кто тебе нужен, вспомни о том, что он пересек Атлантику ради тебя.

Меган возразила:

— У него есть собственный самолет, поэтому ему совсем не трудно перелететь с одного континента на другой.

— Но, Мег, он до сих пор находится здесь, вместе со своими лошадьми, и он оплатил годовую аренду фермы, которая, как ты утверждаешь, не соответствует его стандартам.

Меган попыталась подавить искорку надежды, вспыхнувшую в душе.

— Хавьер достаточно богат, но он не пускает деньги на ветер, потому и не уезжает. Куда ты клонишь, Ханна?

— Должно быть, он испытывает к тебе чувства, причем сильные, иначе не боролся бы за тебя, а просто развернулся бы и ушел. Взгляни в лицо фактам: Хавьер богат, красив и, по твоим словам, бесподобен в постели. Для него не составит труда найти другую женщину. Но он хочет только тебя. И если ты все еще любишь его, почему не борешься?

— Может быть, ему ненавистна мысль о том, что кто-то завоюет его, а не он — кого-то.

— Все может быть. Или он не в силах отпустить тебя.

— Но он помолвлен с другой женщиной, и это нельзя изменить.

— Хавьер еще не женился. Ты показывала мне статью, где говорится о том, что он знает свою невесту очень давно. Ты веришь в то, что он не спит с ней?

Верит ли она? Ответ Меган прочитала в его глазах.

— Да.

— Похоже, он не жаждет проводить с ней время, причем не только в постели, — продолжала Ханна. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

Прикусив губу, Меган задумалась. Теория кузины имела смысл.

— Я понимаю, но…

— Давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Я не защищаю этого подлеца. Но что ты потеряешь, если будешь бороться за него?

— Своего ребенка. Еще одну частицу моего сердца.

— Конечно потеряешь, если опустишь руки. Необходимо доказать Хавьеру: ты дашь ему то, что никогда не сможет дать эта жеманная избалованная мадемуазель.

Искра надежды — вместе с воинственным духом — все же мелькнула в душе Меган. Приложив палец к губам, она принялась расхаживать по комнате.

Почему бы не попытаться вернуть Хавьера? Но надо соблюдать осторожность. Чем выше барьер, тем больнее падение. Если этот сумасшедший замысел сорвется, она рискует потерять все.

— Мне нужно составить подробный план, — заявила молодая женщина.

Отправив в рот полную ложку мороженого, Меган отступила назад, чтобы внимательно изучить три колонки текста на листочке, прикрепленном к холодильнику.

Визуальная схема стратегии всегда помогала ей прояснить мысли.

Итак, план А. Этот план должен вернуть ей спокойствие и прежние романтические представления о жизни.

В первой строчке Меган написала: «Надо добиться того, чтобы Хавьер выбрал меня».

Второй шаг: «Убедить Хавьера бросить свою невесту, доказав ему, что они — совершенно разные люди».

Третье: «Показать Хавьеру, что мы идеально совместимы не только в постели, но и вне ее, что я — его половинка, неотъемлемая часть».

Следующий абзац: «Создавать предпосылки для крепких отношений».

И последнее: «Предвидеть и обеспечивать несексуальные потребности».

Меган отправила в рот еще одну ложку мороженого.

— Вопрос в том, как это сделать?

Наконец она отставила в сторону стаканчик с успокоительным лакомством, взяла ручку и розовый блокнот. Ручка замерла в воздухе, когда Меган уставилась на лист. Но мысли ее были такими же чистыми, как и бумага.

— Стоит вернуться на несколько шагов назад, — пробормотала она, отложив в сторону блокнот с ручкой и снова взяв стаканчик с мороженым. План Б. Он был весьма рискованным. И пугающим. Он делал ее уязвимой, а поэтому мог причинить боль. Пункты этого плана были написаны жестким почерком, выдававшим ее волнение.

«Хавьер считает, что наши отношения сводятся исключительно к постели. Докажи ему обратное следующим образом:

— занимайся с ним только сексом;

— никаких нежностей после секса, никаких завтраков в постели или других действий, которые он воспринимает как само собой разумеющееся;

— никаких спонтанных прикосновений и объятий».

Эти пункты было бы очень тяжело выполнить, потому что Меган любила все перечисленное. Но если это единственный способ выиграть войну…

От волнения у нее перехватило горло. Меган съела еще одну большую ложку мороженого, чтобы немного успокоиться, а затем перешла к плану В. То был самый худший сценарий, и самый короткий. Всего лишь одна строчка, написанная дрожащей рукой: «Расти ребенка одна».

Это даже хуже, чем дисквалификация на соревнованиях. Унизительно. Мучительно больно. И масса потерянных возможностей.

Раздался громкий стук в дверь, потом дверь распахнулась. Только Ханна или Хавьер могли позволить себе войти, не дождавшись ее ответа.