С этим я был полностью согласен. Остальное казалось более мрачным. У меня не было времени его спрашивать. Он вырвал листок из моих рук и положил его в карман.

– Так идемте же! Уже половина восьмого. Мы не можем пропустить эту встречу.

Наш экипаж едва тащился. Густой, непроницаемый туман перекрывал нам путь. В надежде получить хоть какое-нибудь объяснение, я спросил:

– Я так понимаю, мы едем в церковь Сен-Джордж, Холмс?

– Точно, Ватсон. Там мы встретимся с верующей в возрасте семидесяти лет, одетой в черное, с лицом, наполовину скрытым под черной вуалью, коленопреклоненной в молитве, со сложенными руками и губами, неслышно читающими молитвы. Ее руки дрожат, и она будто охвачена страхом перед аббатом. Уже долгое время она с ним близко общается. Вне сомнения, она очень любит свою работу. Она позволит нам совсем недолго побыть с нею, а затем, прихрамывая, исчезнет.

– Холмс! Это невероятно! Как вы смогли узнать так много из этого короткого письма?

– И вы бы смогли, Ватсон, если бы потрудились прочесть письмо более внимательно. Почерк указывает на человека пожилого, посмотрите, как написаны буквы «т» и «с». Этот вывод подтверждается и тем, что она пишет: «моё зрение уже не такое, как прежде». А то, что автор письма женщина, очевидно еще и потому, что она подписалась: «прихожанка».

– Как вы узнали, что она испытывает страх?

– Зачем же ей предпринимать все эти меры предосторожности, если бы она не боялась? Кроме того, она упоминает дьявола или колдуна, а они для нее – олицетворение крайнего ужаса.

– Разумеется… Но почему она боится аббата?

– Она будет ждать нас в месте, наиболее удаленном от ризницы. Значит, она боится, как бы аббат не увидел ее вместе с нами. Значит, она его боится.

– А кто же этот «несчастный Маллиган»?

– Откуда же мне знать, Ватсон! Какое-то доверенное лицо для второстепенных дел. Может, речь идет о слабоумном, поэтому его и называют «несчастный».

– Почему он повесился?

– Уж точно не от отчаяния, раз в письме говорится, что он был в прекрасной форме. Причина его самоубийства скорее всего страх.

– Но как вы узнали, что эта старушка находится на службе у аббата?

– Обычное предположение, вытекающее из контекста. Понятно, что она достаточно регулярно с ним общается, если знает его настолько, чтобы бояться. По ее манере выражаться видно, что она принадлежит к низкому социальному слою. Она не может быть никем иным, как помощником на службе у аббата.

– А кто эти сироты, о которых говорится в письме?

– Я нашел ответ в моем архиве, Ватсон. Речь идет о пяти ребятах, которые исчезли из учреждения, управляемого аббатом Полом Мередитом. Об этих исчезновениях сообщили в полицию и написали в разделе «Происшествия» в «Дейли ньюс». Вчера исчез последний из сирот.

Экипаж остановился у церкви Сен-Джордж. Мы расплатились с кучером и отпустили его. Шпиц колокольни терялся в тумане. Несколько сточных желобов нависли над нами, будто наблюдая за каждым нашим шагом. Действительно, нужно иметь вескую причину, чтобы прийти в подобное место. Одолеваемые внезапным любопытством, мы толкнули тяжелую дверь, которая издала зловещий скрип. Затхлый запах свечей и ладана наполнял ледяную атмосферу храма. Здесь было холоднее, чем снаружи. Наше дыхание, казалось, застывало, едва сорвавшись с губ. Мы бесшумно шли по главному проходу. Холмс заметил вход в ризницу и пошел в противоположную от него сторону.

Спустя мгновение мы увидели маленькую старушонку, внешность которой полностью соответствовала описанию, данному моим другом. Несмотря на то, что было очень темно, она заметила нас и обернулась. Ее лицо скрывала черная вуаль, как будто она носила траур.

– Хвала Господу, вы пришли! – прошептала она едва слышно.

Мы присели рядом с ней на скамеечку для молитвы, полностью обратившись в слух.

– Кто из вас мистер Шерлок Холмс? – спросила она, вздохнув.

Мы представились. Она успокоилась и стала говорить низким голосом, уткнув нос в молитвенник.

– Из приюта исчезли пятеро сирот. А с тех пор, как повесился Маллиган…

– Кто такой Маллиган? – спросил Холмс. Могильщик. Юродивый, он копал могилы по просьбе прихода. Также он был подручным господина аббата. Он любил господина аббата. Он был готов сделать для него все.

– Почему вы боитесь аббата Пола Мередита?

Старушка вздрогнула.

– Тише вы, несчастные, нас могут услышать. Но… как вы узнали?

– Просто сделал такой вывод. Вы подозреваете аббата в чем-то, не так ли?

Святоша несколько раз перекрестилась.

– Господин аббат бывает иногда слишком строг.

– Какая связь между исчезнувшими детьми и аббатом?

– Он… их очень любил.

Ее слова едва можно было различить, будто она хотела поскорее забыть то, что только что произнесла.

– Что вы имеете в виду? – продолжал Холмс. Старушка поднялась и несколько раз торопливо перекрестилась.

– Я больше ничего не знаю, мистер Холмс. Да поможет вам Бог победить сатану.

И она ушла, прихрамывая – в точности так, как предсказывал Холмс. Ее торопливые шаги затихли сразу после того, как раздался жалобный скрип входной двери.

– Ну и чего мы этим добились? – спросил я у Холмса. – Она страшно боится. А ведь наверняка могла бы рассказать нам намного больше.

– Я считаю, что мы узнали очень много, Ватсон. Вы видели, с какой скоростью она покинула нас, как только мы стали расспрашивать ее об аббате? Из ее поведения мы узнаем намного больше, чем из самых продолжительных дискуссий. Необходимо навестить этого Пола Мередита.

Ночь вступила в свои права. Густой ледяной туман завладел городом. Случайный прохожий объяснил, как пройти к дому аббата: направо до перекрестка, первый поворот направо, а потом второй налево. Заблудиться невозможно. Идти всего пять минут.

Проплутав три четверти часа в густом тумане, мы наконец нашли дом аббата. Холмс несколько раз постучал молоточком.

Церковные часы пробили девять, когда аббат открыл нам дверь. Он был высокого роста, сухого телосложения, немного сутулый. Его глаза, как две жемчужины, сверкали на напряженном лице. Тонкие бледные губы делали его шероховатое лицо на редкость выразительным. Мужчина был явно настороже.

– Кто вы? Что вам надо?

– Меня зовут Шерлок Холмс, а это мой товарищ доктор Ватсон. Мы исследуем дело об исчезновении пяти сирот из ордена вашего высочества.

Холмс мог говорить с большим апломбом, когда это было необходимо. Дверь широко распахнулась. Выражение лица аббата сменилось на прямо противоположное. Голос зазвучал чрезвычайно приветливо.