Я увидела, что киллер, вскинув автомат, бежит прямо на меня.

«…на меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси», – вспыхнуло в мозгу, и, невероятно изогнувшись, как дикая кошка, я прыгнула в витрину, стелясь в длинном прыжке.

Я упала на холодный пол, и тут же ко мне подлетел охранник. Вот только его и не хватало для полного счастья.

Второй охранник магазина, рослый светловолосый парень в камуфляже, уже заломил руки Каллинику и теперь тыкал его головой в стену.

– Не его, идиоты! – простонала я и тут же почувствовала, как руки охранника вцепились в мои волосы и грубо поволокли наверх.

Ах, вот как!

Дикая кошка, пантера, проснулась во мне мгновенно. Я всегда поражалась, что можно вот так, без предварительной подготовки, мобилизовать все силы, высвободить весь свой потенциал. Ведь повелительные импульсы шли откуда-то из подсознания, где, как учил мой покойный учитель Акира, заложена первородная энергия, более могущественная, чем обычные человеческие возможности.

Не глядя, я выпрямила пальцы с острыми, как бритва, титановыми накладками на ногтях и ткнула ими в запястье охранника магазина. Он вскрикнул от боли – и тут же получил в грудь автоматную очередь от уже появившегося в проломе разгромленной витрины киллера.

Одним движением руки я перерезала ремень, закреплявший автомат «АКМ-У» на груди охранника и, перекатившись – пол на том месте, где я только что лежала, взвизгнул под пулями! – дала ответную очередь: наверняка.

Но нет. Киллер оказался проворнее, чем я ожидала. Он переместился с молниеносностью дикого зверя, вышедшего на охоту. Бросился в сторону длинным прыжком, перекувырнулся через голову, коротким ударом вслепую отшвырнув попавшуюся под руку визжащую продавщицу – и выстрелил. Такой легкости и отточенности движений мне давно не приходилось видеть…

И стрелял киллер вовсе не в меня.

В Каллиника.

И я не смогла бы уже на этот раз спасти Владимира, не прояви он сам заботу о себе. Он вывернулся из тисков охранника и ударил того так, что охранник отлетел на застекленные полки и с грохотом сокрушил их своей запакованной в камуфляж тушей.

Каллиник шагнул за колонну, и тотчас же брызнули осколки и белая мраморная крошка, поскольку в колонну угодила автоматная очередь.

А дальше киллер повел себя как-то странно. Нормальный рядовой убийца, увидев, что попытка покушения в принципе провалилась, скрылся бы с места преступления – как-никак уже три трупа! – но этот…

Этот поступил так, как никто от него не ожидал. Никто – включая меня.

Он скользнул за стеклянную будочку кассы, в которой, скорчившись от ужаса, сидела толстогубая крашеная брюнетка, и вытащил из кармана что-то продолговатое. Молодец… нашел за что спрятаться!

Касса-то – из бронестекла.

В руке киллера щелкнула зажигалка, и в следующую секунду продолговатый предмет полетел на пол. Хрястнуло так, будто перервали надвое тонкий картон, а потом из точки падения предмета вырвались клубы черного дыма, разрастающиеся упруго и стремительно, и в несколько секунд захлестнули помещение.

– А, черт! – пробормотала я, подумав, что в этой тьме невозможно увидеть даже кончика собственного носа.

В магазине воцарилась полнейшая, чудовищнейшая черная – во всех смыслах этого слова – тишина. Стало слышно, как тяжело дышит, стараясь затаить дыхание, но всякий раз с клекотом засасывая воздух, как от удушья, – Каллиник. От стены ползли уже затихающие стоны продавщицы, которая так неудачно попалась под руку киллеру.

В разбитую витрину ворвался прохладный ночной ветер, уже начинавший шматок за шматком съедать эту черную дымовую завесу.

Я насторожила слух и задержала дыхание – не стоит обильно вдыхать этот дым, потому как он не способствует улучшению работы дыхательных путей, да и всего организма.

А вот Каллиник, судя по его хрипам, этого не понял…

Но вот хрипы оборвались, как будто булькающую ванну заткнули пробкой.

Хрипы!

Как же я сразу не сообразила!

Я вскочила с пола и, уже не стараясь двигаться бесшумно, бросилась в сторону Каллиника. Из черной дымовой завесы рвануло прерывистое, хриплое дыхание, оно просочилось сквозь полог давящей на барабанные перепонки тишины как-то сразу, вдруг.

Я шагнула вперед, и тут же машинально мои колени подогнулись, и я тяжело упала на пол. И хорошо сделала, потому что черноту над моей головой прошили пули.

Я показательно вскрикнула и застонала, бесшумно поднялась и снова упала, но уже с максимальным шумом.

Пусть думает, что уложил меня.

Но какая тварь! Знает, что я в любом случае не смогу и не буду стрелять в ответ, чтобы случайно не угодить в Каллиника!

Я приподнялась с пола и поползла в ту сторону, откуда была пущена едва не угробившая меня автоматная очередь.

Дымовая завеса понемногу рассеивалась. Я напрягла зрение и уже смогла различить смутный силуэт Владимира. Да, несомненно, это был именно он, а не его до сих пор не состоявшийся убийца.

Киллер был меньше ростом и поуже в плечах, чем Каллиник.

Владимир стоял в примерочной кабинке, прислонившись к ее деревянной стенке плечом, и не двигался.

Киллера же не было видно. Неужели скрылся? Пора бы уже… скоро и менты явятся.

А киллер, надо сказать, подготовленный хлопец. Не иначе экс-спецназовец или что-то наподобие.

Я уже открыла было рот, чтобы сказать Каллинику, что пора идти – но тут же сжала губы и даже прикрыла их рукой, как будто не была уверена, что без такой меры что-нибудь – звук ли, слово или же целая фраза – не просочится наружу…

А замешательство мое объяснялось просто.

Киллер никуда не уходил. Он был здесь. Киллер стоял по другую сторону перегородки, приложив к ней обе ладони. По всей видимости, он затаил дыхание, иначе Каллиник, который с перепугу различил бы, как паук плетет свою паутину, наверняка услышал бы его.

Я перевела взгляд на свою левую руку и только сейчас увидела, что в ней зажат… нет, не автомат, а массивный мужской ботинок. Вероятно, из числа тех, что свалились с разбитой охранником стеклянной полки.

Я медленно отвела руку назад, зажмурила один глаз, целясь прямо в голову киллеру. Думаю, что при удачном попадании мужик секунд на пять-шесть забудет, как его и звали. А за пять секунд… за пять секунд можно многое предпринять.

Но я не успела этого сделать, потому что как раз в это мгновение киллер оторвал правую ладонь от поверхности перегородки, сжал кулак – и, отведя этот кулак не более чем на полметра от перегородки, ударил в нее.

И снова – уже во второй раз за эти минуты – я не ожидала от него этого.

Кулак пробил переборку, которая была никак не тоньше семи миллиметров, как лом пробивает и скалывает лед, намерзший у дороги. Рука убийцы вынырнула на уровне шеи оцепеневшего от неожиданности и страха Каллиника и впилась ему в горло. Владимир вцепился в эту руку, которая была тоньше его собственной, обеими пятернями, но с таким же успехом он мог хватать мраморную статую.